перед глубокой лужей. А в луже тоже осинка трепещет и тучи бегут, клубятся, то серые, то совсем черные. Приходится слезать с телеги и вести Орлика в поводу: конец проезжей дороге, теперь не завязнуть бы… И видна уже из-за леса мельница – машет посреди поля руками-крыльями.
– Все ясно с мельниками и Орликами. Погляди на самое значимое событие в его жизни.
– Свадьба. Лето, стол во дворе, яблоки… Невеста мелковата и худовата, но глаза черные, жгучие, глянет – мороз по коже.
– Какая скука… Оглядись, на свадьбе родственников много. На кого твой глаз ляжет?
– Бабушка! Очень полная женщина, лицо припухшее, в складках, щеки висят – почки, может, нездоровые. Платье ситцевое.
– Не может быть на ней ситцевого платья.
– Ситцевое, бежевое, в мелкий цветочек.
– А на голове что?
– Это не платье, это сарафан. На голове платок. Пестрый.
– Ладно. Два шага назад. Посмотрим, что за бабушка…
Августовское солнце и вечером припекает, хорошо сидеть на завалинке, греть старые кости… Поле золотится, переливается волнами под легким ветерком (на нем еще нет мельницы, но это то же самое поле). За ним чернеет лес, бежит мимо завалинки дорога в барскую усадьбу. Дорога идет в обход леса, но пройти в усадьбу можно и коротким путем, по тропинке, только надо перебраться через овраг, будь он неладен…
Хорошо прижаться спиной к черным, пропитанным дегтем бревнам – теплые они. Вот только завалинка узковата стала, как вторая доска прогнила и отвалилась. Максимушка обещал поправить, да так и не поправил: у чужих людей плотничает, а к матери все недосуг заехать. Старый дом, совсем врос в землю, торцы бревен крошатся. Дверь в сени так перекосилась, что перед входом теперь яма. А в сенях пол земляной, осенью дожди зарядят – не войти будет в дом.
– Это не деревенский дом. И вокруг нет никого, он на отшибе стоит, километра полтора до деревни.
– Так, так, давай, посмотри хорошенько. Что за дом?
– Низкий, в длину вытянут. Черный. Вместо крыльца – что-то вроде будки из досок. Пол земляной. Две комнаты. Первая – мастерская. Печь стоит в дальней комнате, небольшая печь, беленая, топится по-черному: нет трубы, есть дымоход в потолке. Стол в дальнем углу, над ним красный угол. Столешница толстенная, сантиметров пять толщиной…
– Хватит. Откуда взялся этот дом?
– Я не знаю.
– Где ее муж?
– Муж? Сейчас. Сейчас-сейчас… Ой, какая она была красавица! А муж – плюгавый такой мужичонка, светло-русый, кудрявый. Он умер.
– Как он умер?
Деревянный гроб на столе посреди комнаты. Красивый гроб. Максимушка хоть и учился у отца плотничать, а к столярному делу тоже способности имеет – крест вырезал на крышке. Стоят дети над гробом, все трое – Максимушка, Петруша и Танечка. Жалеют ли отца? Ведь долго помирал, плохо, намучил всех.
– От чего он умер? Смотри как следует.
