показал на огромную толпу, едва ли не большую чем та, что стояла к терминалу. – Вот они все ждут починки. Хочешь – подожди. Хочешь – напиши жалобу, – и Рыжий указал на очередь к стойке заказов, хвост которой терялся в загадочной дымке коридора.
– А можно «хочешь – оплати»? – уже без силы спросила Марина.
Рыжий молча повел рукой, словно официант в ресторане, презентующий дорогим посетителям эксклюзивный столик.
Снова «мошна добрых дел» стала изрыгать купюры, доселе теплившиеся в ее чреве. И очень быстро худеть, как анорексичка на диете.
Комиссия была оплачена и на бланке заказа появился соответствующий штамп.
«Ну, наконец!» – облегченно подумала Марина. Она бы, может, и бросила всю эту затею с ожиданиями, воспоминаниями, самобичеваниями и подкупом неподкупных, если бы знала, как улизнуть отсюда без выполненного заказа. Но «Бюро находок» – особое место. Это место никто по собственной воле не покидает. И пока заказ не был закрыт, Марина никак не могла тихо исчезнуть отсюда. Заказал – изволь получить по полной.
И все бы в этот вечер закончилось хорошо, и все бы были довольны, если бы…
Если бы не очередь за оплаченными заказами. Это столпотворение даже очередью назвать нельзя было. Паломников в Мекку, пожалуй, меньше.
Марина уже была не в силах возражать и возмущаться. Она покорно принимала долю, уготованную ей судьбой в тот вечер, становясь в хвост сказочной процессии. Все, что оставалось делать – это ожидать своей очереди, проводя время в своем маленьком и прежде уютном, невидимым почти ни для кого аду мук совести.
И снова нагрянули терзающие воспоминания. На этот раз вспомнился сын тети Симы, тот полудурок, которого откровенно недолюбливала и дразнила Марина.
Как-то раз, приехав в гости к тете Симе, Марина с девочками играла во дворе. Ну как играла? Марина не особо налаживала контакты с жителями провинции (а кто они, девочки с отшиба, для центровой?). Но деваться было некуда, телевизора у тети Симы не было, а играть с ее сыночком – увольте. Так вот, ничего более умного не придумав, Марина подбила девочек на забавную, как ей казалось, игру: подразни дурачка. И юбочная ватага принялась дразнить бедного парня. Как оказалось, это было весело. А тот, совершенно не понимая повода к всеобщему веселью, просто улыбался.
Дальше – больше. Войдя в раж, девочки, не без подачи Марины, принялись плевать в малохольного. А потом и вовсе стали бросать в него комья грязи. А он стоял, как вкопанный. Стоял, улыбался и плакал, блаженный! Слезы текли по его заплеванному и грязному лицу. Боже, как это нелепо, гнусно и отвратительно! И этот взгляд! В жизни Марины никто и никогда больше не смотрел на нее так, как смотрел этот бедняга!
И тут же почему-то вспомнилась мама. И колечко, подаренное маме скоропостижно ушедшим отцом. Совсем не драгоценное. Но красивое. Да и стоит ли говорить о материальной ценности такой реликвии? Это кольцо для матери многое значило. Бывало, вечерами мать закрывалась ото всех и тихонечко плакала, крепко сжимая в руках мужнин подарок.
А
