ответила дама, – мне еще раз напомнить?
– А ты мне тут моралей не читай. Я тебе не школяр какой! – парировал спорщик.
Они бы, может, и продолжали браниться дальше, но Аня подошла к ним совсем близко для спора без ее участия. Она лишь хотела спросить, где она и что тут вообще происходит. С одной стороны, ей было очень интересно, что творится вокруг и куда она попала. Но, с другой стороны, почему-то очень хотелось домой. Как никогда в жизни ей очень-очень хотелось домой: к маме, пусть и ругающейся за неопрятность и медлительность, к папе, что бубнящему, что кричащему одним и тем же суровым басом, к докучавшему непоседе-брату. Но как это сделать, Аня пока не знала.
– Явилась, не замочилась! – язвительно сказал гражданин у стойки, сместив акцент внимания уже на нее, на Аню, безобидную девушку в ночнушке и тапочках.
«Не замочилась?». Аня оглядела себя. С нее со всей почему-то капельками стекала вода, падая на пол и тут же исчезая без следа.
– Как полетала? – продолжал ерничать гражданин.
Это был невысокого роста мужчина, вроде средних лет, полноватый, с коротенькими ножками. Одет он был в какой-то дурацкий замызганный плащ, под которым виднелся растянутый донельзя свитер и штаны, явно на пару размеров больше. Туфли на нем были такого вида, будто ими только что мальчишки играли в футбол во дворе. Как-то все… «бе-еее», что ли? Запах от него исходил, как от пассажира, неделю проведшего в поезде с нерабочим туалетом. Он постоянно почесывал голову с грязно–рыжими, явно давно не мытыми волосами. Вся эта неряшливость, то ли напускная, то ли естественная, настойчиво напоминала кого-то. «Кого же, кого?» – силилась найти аналогию Аня. «Точно! Лейтенант Коломбо! Не-еее, Коломбо был старше. И ниже. И совсем не рыжий. И добрый. А этот злой какой-то, нервный. Рыжий-Коломбо? Нет, так длинно, пусть будет просто Рыжий».
– Ты закончила? – спросил уже вроде как успокоившийся Рыжий.
– Полетала? – робко спросила его Аня, так и не поняв предыдущего вопроса.
«Ах да, мост, река… Блин, я же с моста прыгнула!».
– Знатно плюхнулась! Всю рыбу распугала, – продолжал Рыжий, – рыбачок под мостом аж сигаретку из зубов выронил. Он-то тебя багориком и достал, ловко подцепив за ночнушку.
«Мамочки, я же с моста свалилась!» – с ужасом думала Аня, прокручивая перед глазами картину последних секунд жизни, словно бы не воспоминания это были, а явь.
«Последних секунд жизни?».
– Я погибла? – дрожащим голосом спросила мокрая, полуголая и беззащитная девушка.
– Нет, что ты! – с издевкой отвечал Рыжий. – Всего-то метров пятнадцать, плашмя в воду. Кто ж от такого погибает? Даже ноготь не сломала!
Сию же секунду Аня, будто чужими глазами, увидела, как ее безжизненное тело наспех грузили в реанимобиль знакомые ребята со скоряка2.
С мольбой в глазах Аня обратилась с тем же вопросом к женщине за стойкой.
– Не могу пока тебе ничего сказать, – ответила та.
Женщина
скоряк (жарг.) – скорая помощь.
