вручила Рыжему какую-то бумажку.
Рыжий глянул на бумажку и сквозь зубы прошипел что-то нецензурное.
– Пошел вон! – рявкнул он Петровичу. – В ближайшие двадцать лет я тебя видеть не хочу!
Рыжий щелкнул пальцами, и Петрович мигом оказался… на больничной койке.
Дико болела башка. Еще бы! На многострадальной плеши электрика, и без того не изобиловавшей растительностью, образовался шикарный шрам, как напоминание о славных подвигах мастера своего дела.
Но головная боль была лишь малой толикой того безутешного горя, что посетило Петровича, разделив его вполне размеренную жизнь на «до» и «после». Об этом удивительном по смелости событии Петровичу поведал Пяткин, пришедший в больницу проведать невинно пострадавшего электрика.
Да! Это событие войдет в анналы истории славных будней завода! О нем уже судачили все, кто имел язык и уши. Этот подвиг грозил стать притчей во языцех, быстро выпорхнув за пределы производства.
Никто! Никто из смертных, кроме нахальных голубей и годовалого внука, не смел так беспардонно обгадить главного инженера, в буквальном смысле этого слова! Когда Петрович, стоя в позе Сфинкса, пытался понять истинную суть тьмы, он попутно боролся с абсолютно естественными, но крайне несвоевременными позывами организма. И лишь невероятная сила воли Анатолия Петровича сдерживала негативное развитие ситуации. Как оказалось, сила тока куда мощнее силы воли. Как только святой Ампер захватил власть над телом незадачливого электрика, все его естество, до капли, с ураганной силой выстрелило наружу, уже не будучи сдерживаемым ничем. В лучших традициях черного юмора, выстрел пришелся как раз в того, кто на свою беду стоял сразу за Петровичем. Главный инженер, совсем не подозревавший о надвигающейся опасности, был обстрелян прямой наводкой уже безвольным орудием в руках коварного тока.
Пяткин умел здорово рассказать! Он смаковал каждый момент, то прерываясь на смех, то делая театральные паузы. Он мастерски обыгрывал каждый момент того, что было «до» и что стряслось «после». А Петрович? Бедняга краснел и бледнел по ходу рассказа, меняя цвета, как хамелеон, стонал и плакал… Такого конфуза в жизни Петровича еще не было! Петрович думал о том, как он, местами приличный человек, станет смотреть людям в глаза. Он с ужасом представлял, что с ним будет дальше. Даже повешенье посреди цеха казалось ему величайшей милостью!
Но судьба была благосклонна к Петровичу. За ту неделю, что он провел в больнице, его никто не четвертовал, не сжег и не расчленил тупым ножом. Даже больше! Его еще никогда так тепло не встречали на заводе! Теперь он был не просто Петровичем. Он стал «Артиллеристом» и «Ворошиловским стрелком»! Авторитет обычного электрика в глазах сотрудников возвысился до небес. Даже начальник цеха какое-то время был весьма почтителен с Петровичем, ехидно улыбаясь и издавая ртом в сторонку неоднозначные звуки. А главный инженер с того момента предпочитал не приближаться к Петровичу ближе чем на пять метров.
Теперь Петрович твердо решил приобрести две вещи:
