Ермаков.
Охранник Михаил Летемин
Охранник М. Летемин также не видел следов штыковых ударов в указанной комнате, осмотренной им вечером 18 июля.
М. Летемин: «Стрекотин мне только объяснил, что на его глазах комендант Юровский «вычитал бумагу» и сказал «жизнь Ваша кончена». Царь не расслышал и переспросил Юровского, а Царица и одна из Царских дочерей перекрестились. В это время Юровский выстрелил в Царя и убил его на месте, а затем стали стрелять латыши и разводящий Павел Медведев. Все то, что я узнал об убийстве Царя и его семьи, меня очень заинтересовало и я решил, насколько возможно, проверить полученные мною сведения. С этой целью 18-го июля я зашел в ту комнату, где произведен был расстрел и увидел, что пол был чист, на стенах также никаких пятен я не обнаружил. В задней стене, по левой руке от входа, я заметил три дырочки глубиною с сантиметр каждая; больше никаких следов стрельбы я не видел. Осмотр я производил уже вечером и торопился, боясь, что кто-либо из начальства заметит, что я интересуюсь этим делом. Следов пуль или штыковых ударов на полу осмотренной мною комнаты я не заметил, крови нигде не обнаружил. По поводу убийства Царской семьи мне еще передавал австриец по имени Адольф, прислуживающий коменданту, что комендант в ту ночь предупреждал его, чтобы он не боялся, если услышит что-нибудь ночью. Тот же Адольф говорил, что слышал ночью какой-то плач, а потом окрик «тише». Более показать ничего не могу.
Протокол прочитан, записан верно. Михаил Иванович Летемин.
Ив. СЕРГЕЕВ»
Как такое могло быть? «Свидетели» и «участники» событий, все как один, утверждают, что расстрел был «взаправду» и восточная стена «расстрельной» комнаты вся была в пулевых отверстиях и брызгах крови, да и пол был весь залит кровью («кровь текла потоками»), а тут один случайный свидетель, просто из любопытства и, главное, никого не предупредив о своем намерении, зашедший в эту же самую комнату буквально на следующий день после «расстрела» обнаруживает в стене всего три неглубоких отверстия и больше ничего.
Авторы-академики сей факт отмечают, но не более. В их исследованиях он вроде бы и есть, т.е. упомянут, но, в то же время, его как будто и нет. Он никак не трактуется, никак не объясняется. Он не вписывается в общую картину «расстрела» со шквальным огнем, потоками крови и яростными штыковыми ударами.
При желании, конечно, можно придумать «объяснение» словам Летемина: дескать испугался возможного расстрела за то, что был в охране дома Ипатьева ну и начал с перепугу сочинять какие-то истории в надежде остаться в живых.
Только зачем ему врать так нелепо, так неуклюже? Ведь следствием к тому времени уже «доказано» и «установлено», что царскую семью расстреляли, трупы вывезли и сожгли без остатка; есть телеграммы, накладные, показания других свидетелей и даже участников «расстрела».
