о нем говорит глупости, я им даю резкий отпор.
В.: То, что ты говоришь сейчас, подтверждает мои слова. Прекрати встречи с подобными людьми. Ты сболтнешь что-нибудь в пьяном виде, они переврут, добавят, преувеличат, и для тебя это может кончиться большими неприятностями.
С.: Полностью согласен с Вашими словами, Климент Ефремович. Я убежден, что Вы меня любите и желаете только добра.
В.: Люблю и хочу, чтобы ты жил другой, хорошей жизнью. Помирись с сестрой.
С.: Я постарше ее и первым к ней не пойду. Придет – приму хорошо.
В.: Ты давно с ней встречался?
С.: За семь лет она ко мне ни разу не приехала. Я это ей не прощу.
В.: Светлана много раз говорила тебе, чтобы не пил.
С.: Никогда она мне этого не говорила. Она странная. У нее тяжелый характер, но я ее всегда поддерживал. Случись с ней, что случилось со мной, я бы все пороги обил. Не могла приехать, когда я сидел во Владимире (лжет! Ведь Капитолине писал, что сестра приезжала. – Авт.), хотя бы на 15 минут. Дети приезжали.
В.: Вижу, многого ты не понимаешь. Попал ты в свое время в канаву и, если не возьмешь себя в руки, опять соскользнешь с правильной дороги, на которую тебя вывели. Не пей с сегодняшнего дня. Дай слово.
С.: Я врать не умею. Возьмите надо мной шефство, а я Вас не подведу.
В.: Вернется Никита Сергеевич, поговорим с ним, попрошу его принять тебя.
С.: Пока нет Никиты Сергеевича, может быть, мне уехать куда-нибудь отдыхать? Он дал мне путевки на четыре месяца, а я использовал только один месяц.
В.: Я не уполномочен руководить тобой.
С.: Я Вам бесконечно благодарен, дорогой Климент Ефремович, за эту беседу. Мое единственное желание – как можно скорее получить работу».
Поработать Василию не пришлось. Будучи пьяным, он стал причиной автомобильной аварии, в которой пострадал работник иностранного посольства. К тому же виновник еще и нещадно обругал пострадавшего. Иностранец – это было уже слишком! Терпение властей лопнуло.
Василия вновь заключили под стражу. Правда, досиживал срок уже в Москве, в Лефортове, где условия содержания были получше владимирских. Ему даже удалось – какая удача! – подписаться в тюрьме на дефицитную тогда, как это было во все годы советской власти, художественную литературу. Подписку он подарил дочери к празднику. Книги эти, возможно, до сих пор стоят у нее дома.
Окончательно освободили сына бывшего вождя лишь в 1961 году.
Еще раньше, во время кратковременного «отпуска» между тюрьмами, ему предложили поменять фамилию. Василий отказался. Его вызвал Александр Шелепин, тогдашний шеф КГБ, и провел с ним жесткий разговор. Василий стоял на своем: я Сталин, Сталиным и умру. Лучше жить без паспорта вообще, чем под чужой фамилией. Пришлось пойти на компромисс – упрямцу оформили паспорт на фамилию Джугашвили.
Во многих публикациях о Василии есть общее место: он вышел из тюрьмы инвалидом. Это противоречит
