переглянулись. Видно, что что-то важное, но по какой-то причине, все не решаются говорить.
– Ну что?– Веренея теряла терпение.
– Так чего? Бабушка ваша приходила. – не выдержала Дашутка.
Веренея оглядела присутствующих. На шутку не похоже. Тогда она подумала, что возможно это сон. Ну на вроде того, что под наркозом, или теми обезболивающими, которыми её пичкают теперь. Украдкой ущипнула себя под столом. Оказалось – больно! От неожиданности она ойкнула. Поняв, что не спит, переспросила, на случай, если ослышалась:
– Приходила кто?
– Да что-ж ты, ягодка, чисто дитя малое?! Говорят-же тебе – ба-буш-ка. Твоя. Приходила.
Не веря своим ушам, Веренея опять оглядела лица присутствующих.
Ни тени улыбки, ни у кого.
– Да ты и сама её видела. Только она тебе в своём новом обличии показалась. На тебя, стало быть, посмотреть хотела.
-????
– А ни чего удивительного и нет. Кота видела?
Веренея согласно кивнула.
– Ну так это она и была. Ох! Она и при прежней жизни такааая затейница была! – старик хитро сощурил свои глазки-вишенки и лицо расплылось в тёплой улыбке. И вновь засиял тихий свет. И словно, не дед перед нею глубокий, а зрелый муж сидит.
– Ты чаёк-то пей, детонька! А то румянец-то куда-то с тебя сошёл. Так и до обморока недалече. Пей, детонька, пей!
– Дедушка, а что это вы все то стареете, то молодеете?
Всё семейство весело захохотало. А старик аж прослезился от смеха. Вволю отсмеявшись, Тимофей Савич резко посерьёзнел и заговорил:
– Как и люди, мы подвержены и чувствам, и эмоциям. От дурных мыслей и чувств, от хвори и тоски мы хиреем, стареем и теряем внутренний свет. У людей этот свет менее заметен, вернее сказать, заметен не всем людям. Но он тоже есть. Вот по нему и мы, и нечисть поганая вас видит и Ангелы распознают. А от хороших мыслей и чувств мы расцветаем и свет горит ярче и ровнее
Глава 6
– Отец! – обратилась к Тимофею жена, – Ей бы отдохнуть. Гляди, глаза у неё, как у нашей совы Юшки, сонные.
Тимофей Савич потянул из кармана хронометр на цепочке. С красивой музыкой вновь откинулась крышечка, открывая циферблат. Мужчина хитрым прищуром глянул на хронометр, потом на Веренею, и захлопнул крышку. Всё это время Веренея смотрела на часики, как завороженная, и не могла понять, что в них её так привлекало.
– И то верно, мать, засиделись мы. Думал быстрее управимся. Ан нет. Вот оно – атеистическое воспитание! – заворчал по-стариковски Тимофей. – Ты, дитятко, допей чаёк-то бабушкин на дорожку. Уважь. Уж очень она просила.
Веренея залпом допила уже остывший чай и только теперь поняла, что он слегка отдаёт полынью. И на миг привиделась ей степь бескрайняя за рекой, восходящее солнце и пение птиц, встречающих рассвет. Необъяснимая радость и непонятная грусть нахлынули на неё. Хотелось и смеяться,
