условно “библиотечное мировоззрение”, то бишь интеллигентная идеология. К величайшему сожалению, в книгах люди до сих пор видят лишь отражение мира, но не себя. Вокруг видно лишь бездумное уедство книгами, в действительности, мало кто припомнит, что суть книги заключает в себе премудрость автора и он уж точно не хотел бы, чтобы его труды стали галочкой в списке. Подобная деятельность не всегда правильно развивает язык человека; как правило, рождается грамотность, но отнюдь не житейский опыт.
Потому, с моральной точки зрения мы обязуемся бережно относиться к знаниям и не «переедать» их. Поскольку коренной смысл книги именно в олицетворении человечности: если же человек этого не делает, то это бездумно и нет в этом искры. Гонясь за поездом всезнайства люди смотрят на мир мыслями авторов, что убивает в нас натуральность мышления. Вообще, если однажды случится так, что думающий простак скажет вам: «Прямота тоже достоинство», то он окажется абсолютно прав, ибо осмысляет чем грозит ему эта образованность и грамота. Думаю, многие со мной согласятся, что нет более прискорбной болезни или наказания, чем отсутствие языка, как наилучшего универсального инструмента, чем пользуется человечество испокон веков для передачи своих чувств и мыслей: от передачи своих опасений, до идей делающих нашу жизнь более простой и безопасной.
Вот и язык подобен ложке, размешивающей бульон, тем самым делая существующий набор вещей более усвояемым. И мне, право, хочется верить, своей щепетильной натурой, что язык есть не просто часть эволюции, а является одной из тех вещей, без которой смысл нашей жизни обретает достаточно жуткий характер. Думаю, спросив любого пишущего человека о важности языка, ответ будет таков, что без языка наш уклад жизни, это просто-напросто обычная лавина, которая просто обрушится и не более.
Отдаю свое предпочтение сравнению Михаила Эпштейна [8] языка и речи с пчелами:
«Пчелы вылетают из улья и возвращаются в улей; так и речь выпархивает из языка и несет взятки-слова обратно в язык» [9].
К слову, можно представить, что станется с миром, если в один прекрасный день язык как данность, прекратит свое существование, то есть не как нечто материальное, зримое, а как смысловая устроенность в наших умах. Если слово прекратит свое существование, как нечто идущее в противовес действу, то что отныне станет считаться столько влиятельным наравне со словом? Безусловно, на ум приходится только грубая сила, а там, где есть сила – там и закон, вот только, в нашем случае закон будет исходить от инстинктов. И мир тогда превратится непросто в хаос, нет, этого слова явно мало: мир превратится в одурелое подобие чистилища, где все решается уровнем свирепости и злодеяния, ища упокой в дурном удовлетворении всего того, что чешется. Тогда все эти одинаковые бизнесмены мгновенно сорвут с себя всю дорогую одежду, ведь им банально не хватает ума на то, чтобы самостоятельно ее же и снять, потому что весь их рассудок вложен в деньги, чья ценность без
