и одновременно по люгеру палача ударил камень. Оружие вылетело и выстрелило где-то сзади. Полуослепленные конвойные развернулись, но там, конечно, ничего не было. А у стены уже не было Герхарда.
Казалось, совсем не сложно догадаться куда он делся – всего в полусотне метров чернел проход во дворик. Этот проход давно проверили: он заканчивался глухим тупиком, так что выкурить безоружного беглеца было бы элементарно. И никто из конвоиров не понял, что Герхарда не было во дворике. Потому что он в это время стоял за их спинами, не скрываясь, даже не переодевшись. Он поднял пистолет и спокойно ждал, пока ударит гром и скроет его выстрелы.
И гром ударил.
Беспорядочные очереди с главной площади услышал Альфред Баер. Он старчески подернул пальцами, прошел через кухню и прикрыл форточку. Не хватало еще, чтобы Эльза проснулась. Он присел на угол миниатюрной табуретки и бессмысленно уставился в пол, прислушиваясь к тиканью ходиков. Сегодня все это закончится. Больше не будет ни одной кошмарной бессонной ночи, когда каждая проезжающая машина кажется чудовищем. Больше никаких ужасов не придет в этот дом.
Ходики показывали почти пол четвертого, когда в дверь позвонили.
Альфред еще не знал, насколько он ошибается.
Старик среагировал замедленно. Он слабо охнул, поднялся и, шаркая, подошел к двери. На пороге стоял Герхард. Он смотрел в пол, держал руки в карманах, и мундир его выглядел великолепно, будто по дороге он немыслимым образом ускользнул от всех капель дождя до единой.
Баер удивился. Что он здесь делает?
Герхард не отозвался. Он вдруг оказался в квартире, двинувшись просто, неуловимо и уверенно. Баер не успел даже обернуться, а Герхард уже стоял у плиты. Чиркнула спичка, зашумел газ. Герхард отошел, а на конфорке стоял стакан с водой.
Баер не понимал, что происходит. Стакан нельзя ставить на огонь, минут пять – и он расколется. Зачем все это?
Герхард же продолжал существовать какой-то отдельной жизнью. Он встал у окна и вдруг неестественно дернулся, будто от электрического разряда.
«Вам плохо?» – спросил Баер. Он почему-то обратил внимание, что Герхард постоянно держит руку в кармане. Можно было бы подумать, что там пистолет, но люгер и так отчетливо виднелся в кобуре, ничем не скрытый.
«Дайте пожалуйста книгу», – не оборачиваясь от окна, Герхард указал. – «Третья полка сверху, красный корешок».
Эта простая фраза произвела на старика огромное впечатление. Казалось, следовало засыпать незваного гостя вопросами, однако, что-то мешало. Что-то в движениях, в голосе Герхарда ломало старику волю, заставляя его беспрекословно подчиняться. «Критика чистого разума», – машинально прочел он название на обложке, и опять, когда подавал книгу, поразился движению Герхарда. Тот не посмотрел, ничего не сказал, он сместился без рывка, плавно и естественно так что книга будто сама собой оказалась у него в руках.
Шелестела
