– зверь, человеконенавистник. За его мягкой внешностью таится ненависть к людям.
В этот момент во мраке ночи, за решеткою маленького окошечка, раздался жалобный кошачий крик. Генрих остановился, прислушался. На его лице появилась легкая усмешка.
–Надо же, – сказал он, – коты орут. В такую то погоду. Слушай парень, это добрая весть. Она должна принести нам удачу.
–О какой удаче вы говорите, сударь? Вы же сами сказали, что дела мои настолько плохи, что ни о какой надежде не может быть и речи, – не сообразил Иван.
–Парень, не говори со мной как с лордом. Зови меня Генрихом, а я буду называть тебя Джон, так мне больше нравиться. Идет?
–Идет. А как же насчет удачи?
–Удача – та же уличная девка, она льнет к сильному. А от слабых бежит, сломя голову. Давай и мы с тобой попробуем схватить ее за юбку и увлечь в свою постель. Ты готов к этому?
–Честно говоря, я готов всячески доказывать свою невиновность. Сидеть в тюрьме за барина, такая перспектива мне кажется ужасной, – юноша все еще не мог взять в толк куда клонит Генрих.
–Сидеть в тюрьме. Это еще неплохой выход для тебя, Джон. Поверь мне, старому морскому волку, болтаться вместе на рее, вот какая участь может ожидать нас.
Иван растерянно потрогал свою шею и судорожно сглотнул комок, застрявший в горле. От Генриха не укрылось это движение. Он гулко захохотал и хлопнул своей тяжелой ручищей Ивана по плечу.
–Не паникуй, Джон. Ты же сам говорил, что мечтаешь о море, о свободе, о неизведанных островах. Слушай меня во всем, и я, я Генрих …, – он запнулся, – в общем, я тебе все это обещаю, и притом гораздо раньше, чем ты будешь болтаться на рее.
Уверенный тон бородача потряс Ивана. Он невольно проникся уважением к этому смелому перед лицом смерти человеком, а его последние слова вселили в юношу надежду.
Кошачий крик за окном повторился снова. Генрих приложил палец к губам, показав Ивану, мол молчи. Сам подошел к окошечку и тихонечко мяукнул в ответ.
По ту сторону решетки послышалось кошачье урчание. Генрих удовлетворенно кивнул головой и быстро подошел к Ивану. Он присел рядом на полати, обнял юношу за плечи, и доверительно сообщил:
–Слушай, Джон. Ты мне понравился. Ты поможешь мне, я помогу тебе. Притом учти, что ставка в нашей сделке – жизнь.
–Чья? – как эхо отозвался Иван, стараясь разгадать смысл сказанного.
–Твоя, – ласково и нежно произнес бородач, – если ты расскажешь то, что я тебе сейчас поведаю, стражникам, я буду вынужден тебя задушить.
Иван почувствовал как налились силой крепкие руки Генриха, но в глазах бородача была хитринка, а лицо расплывалось в улыбке.
Иван стряхнул с себя оцепенение и заявил:
–Я не собираюсь никому, ничего рассказывать, тем более я не знаю что говорить. А тебя, Генрих, я что-то не пойму. То манишь сказкой о свободе, то собираешься придушить. Уж не болен ли ты? Сам то за что сюда угодил? – Иван
