базилик для бутербродного масла и ванильное печенье в герметичной упаковке. А еще оттенки горшечной земли, воды в кулере, диетического хлеба и даже фиолетового лука, приготовленного для нежирной телятины. Он лежал на разделочной доске, и у Ольги от его вида затряслись колени.
– Вы обедать?
Ольга кивнула и тяжело опустилась на стул. Ее рот был полон густой голодной слюны, словно заваренного мучного клея, и она постоянно ее сглатывала тяжелым горлом.
– Можете попить чай, если принесли с собой заварку, только не рассиживайтесь.
Девушка стеснительно развернула пирожок и еле выговорила:
– Спасибо. Я без чая.
– Ну, как знаете. А то у нас тут всякого было, и поверьте – мы натерпелись достаточно.
Было видно, что бабушке не хватает общения, потому что она села напротив, проверила пыль на перекладине табурета и стала делиться воспоминаниями:
– Наша первая няня работала посуточно. И вроде бы милая, интеллигентная женщина, с медицинским образованием, но такое учудила – не поверите. Мы заходим на кухню, а она доедает детскую кашу из детской же тарелки. Представляете, стоит у мойки и с жадностью жрет, подбирая с пола крупные гречневые ядрышки. Вторая, думая, что мы не видим, лезла в холодильник и отрезала по кусочку сыра «Маасдамер». Ну, знаете, такой, с дырками. Сын привез специально для меня из Амстердама. Я говорю:
– Что вы делаете? Вы же, по сути, у нас воруете.
На что она покраснела и ответила: «Извините, но я только попробовала, а потом не смогла остановиться. У меня слабость к хорошим продуктам с тех пор, как в послевоенные годы мы ели лебеду».
А что мне до ее лебеды? У нас килограмм бубликов уходит за день! Представляете, за день! Однажды не стало десятка киви и нескольких помидор. И это в январе, кода цены на них заоблачные. Поэтому мы решили прятать продукты и больше не выставляем фрукты, орехи и даже тыквенные семечки на видное место. А то зарплату им плати, на работу вози, да еще корми. Обнаглели полностью. Ни стыда ни совести.
С тех пор Ольга стала носить воду и чайный пакетик, завернутый в салфетку, а в кармане поселились леденцы – на случай, если от голода закружится голова.
Детям не давали хлеба, так как все сидели на полезных рисовых хлебцах, и они воровали из ее сумки булки и бутерброды, а потом жадно съедали, спрятавшись в туалете. Однажды, когда на полдник был изюм, курага и чернослив, Никитка посмотрел на ее осунувшееся лицо и протянул на ладошке одну крохотную изюминку. Мама тут же ударила его по руке, и за секунду комната наполнилась обиженным детским ревом.
– Нельзя делиться, я сказала. Запомни – это только твое! Все, что тебя окружает – это твое и ничье больше. Ты понял меня?
У малыша слезы с соплями намочили воротничок рубашки. Он мелко затряс головой, сосредоточился на финиковой косточке, а потом со злостью запустил ею в Ольгу, попав прямо в висок:
