конца своих дней. В таком контексте называть погибшего «мальчуганом» было совершенно против правил, и я мог не сомневаться: даже спустя год в Третьем участке все еще хорошо помнят дело Сматерса.
Комната, в которой помещался отдел по расследованию убийств, была величиной с половину теннисного корта, да к тому же еще выстлана казенного вида темно-зеленым ковром. Рабочие столы оказались составлены тремя группами по пять в каждой – четыре стола попарно друг напротив друга, а пятый, сержантский, с торца. Слева от меня выстроились вдоль стены запертые шкафы картотеки, а в дальнем конце находились два кабинета, отделенных от общего зала прозрачными стенами. Один из них, очевидно, принадлежал лейтенанту, а другой служил комнатой для допросов. В этом последнем помещении я рассмотрел стол, за которым удобно устроились мужчина и женщина. Они обедали: брали с картонных тарелок сэндвичи, а оберточную бумагу использовали в качестве скатерти. Кроме них, я увидел еще троих копов, работавших за столами в общей комнате, а за отдельным столиком у дверей сидела секретарша.
– Это вы ищете Ларри? – спросила она.
Я кивнул, и девушка указала мне на детектива, который низко склонился над самым дальним от входа столом. Он был один. Я направился к нему, но полицейский не поднял головы от бумаг, даже когда я остановился прямо напротив него.
– Снег еще не пошел? – спросил он неожиданно.
– Пока нет, но, похоже, скоро пойдет.
– Ясно… Я Вашингтон. Ну, что у вас за дело?
Я покосился на двух других полицейских за соседними столами. Ни один из них даже не посмотрел в мою сторону.
– Я хотел бы поговорить наедине, если возможно. У меня есть информация насчет того убитого парнишки, Сматерса.
Даже не оборачиваясь, я почувствовал, что полицейские оторвались от бумаг и уставились на меня во все глаза. Вашингтон тоже не выдержал и, отложив ручку, глянул на меня снизу вверх. На вид ему было лет тридцать с небольшим, однако в коротко подстриженных волосах уже проглядывала седина. Тем не менее он был в прекрасной форме – я понял это еще до того, как детектив встал. Кроме того, Вашингтон показался мне энергичным и неглупым. Коричневый костюм и белоснежная сорочка с галстуком в полоску сидели на нем превосходно, хотя и не могли скрыть его массивной грудной клетки.
– Поговорить наедине? Что же вы такое хотите мне сообщить?
– Именно об этом я и собираюсь рассказать, как только мы останемся вдвоем.
– Надеюсь, вы не из числа психов, что являлись по этому делу с повинной?
Я улыбнулся как можно более непринужденно:
– Даже если и так, разве не может статься, что на сей раз к вам пришел тот, кого вы давно ищете?
– Это, пожалуй, был бы настоящий праздник. Ладно, идем. – Детектив перешел на «ты». – Только не вздумай зря тратить мое время, я этого не люблю. Кстати, тебя как зовут?
– Джек Макэвой.
– Хорошо, Джек. Но имей в виду: если ты не расскажешь ничего путного, и я, и та парочка,
