энергии. Врачам пришлось поймать меня и что-то вколоть. Видимо, это было успокаивающее. После этого я быстро заснула, а проснувшись, просто проревела несколько часов подряд, никого к себе не пуская. Когда меня выписывали, со мной говорили противным, таким приторным голосом. Сказали, что испытала сильный шок, что сё пройдёт со временем, дали направление к какому-то психологу, к которому я и не собиралась идти. Потому что они ошибались. Не было ничего подобного. Я умерла, просто умерла.
Сестра ещё сладко посапывала, а я отправилась готовить завтрак. Меня хватило только на яичницу. Вскоре Ева заползла на кухню, потягиваясь.
– Доброе утречко! – потянула она, зевнув.
Не доброе! Нет! Она издевается?!
– Привет! – холодно кинула я. Не такие глупые фразы говорят по утрам, но иных слов я не могла подобрать. – Как спалось?
– Прекрасно, – пропела она.
– Рада за тебя, – проскрипела я. – Будешь завтракать?
– Конечно! Кофе у тебя есть? Я его обожаю.
Я тоже. Надо же, в чём-то ещё мы похожи.
– Да. Варю в экспресс-кофеварке.
– Ого. Я тоже иногда, но у меня получается невкусно.
Я промолчала, пошла варить кофе. Почему у нас такие бессмысленные разговоры в первое утро с похорон родителей? Разве так важно, кто умеет делать кофе, а кто нет? Хотя… Я замерла на секунду с ложкой, полной молотого кофе. Ведь каждый контакт начинается с малого. Надеюсь, это оно самое.
Я взбила молоко, как раз закипел кофе. Разлив его по стаканам, я добавила мускатного ореха себе и масалу Еве. Кофе с мускатным орехом – горькое, крепкое, но насыщенное. Именно его я любила. Может, потому что он так похож на мою жизнь?
Я отпила кофе. На вкус ужасен… А я думала, подобные навыки не забываются.
– Вкусненько, – улыбнулась Ева. Я посмотрела на неё с недоумением. Врёт?
– Ева, расскажи хоть, как в Москве жилось?
– Да ничего особенного. Сначала поступила в колледж на парикмахера. Потом в университете отучилась. Жила с Пашей. Ты его не знаешь, но мы очень любили друг друга, однако год назад расстались. С тех пор я одна. Ну вот и всё, – она пожала плечами.
– Кем хотя бы был этот Паша? – полюбопытствовала я.
– О, он был красавчиком. Высокий, широкоплечий, блондин. Носил меня на руках, так мило ревновал, – она подняла глаза и соединила руки как будто в молитве. – Но вспыльчивый жутко.
– И ты его до сих пор любишь?
– Нет, всё в прошлом, – хмыкнула Ева с горечью.
– А кем ты работала?
– Много кем. Официанткой, продавцом, парикмахером, оператором, секретаршей. Я уже не помню всех мест и должностей.
Удивительный человек, что сказать. Она открылась для меня с какой-то другой стороны: не как избалованная девчонка, а как девушка, которая
