с молоком и светло-серым гарнитуром была слишком тёплой и сияющей. Зал, бежевый, с большим диваном, книжной полкой и телевизором с большим экраном, слишком живой.
В коридоре, слишком мирном и ярком, не хватало верхней одежды на вешалках.
Балкон, забитый цветами, ванная, шкафчики которой забиты всякими кремами и спреями мамы и, наконец, их комната, полная оттенков бежевого и кофейного. Она всегда была самой прибранной, потому что мама любила чистоту, но полностью могла её контролировать только в их с папой комнате. Всё в ней было гармонично, кровать всегда была заправлена, а на тумбочках с обеих сторон лежали книги, которые они сейчас читали. Одно портило гармоничную картину – наши с Евой рисунки прямо напротив кровати. На них просто какие-то каракули, кривые зверушки и традиционные человечки-палочки. Мама всегда особенно хранила эти бессмысленные рисунки. Не знаю почему, но когда мама в очередной раз стояла перед ними, разглядывая, – это всегда заставляло меня радоваться.
Интересно, а как бы к нашему миру отнеслись родители? Несмотря на то, что мы встречались год, они не были знакомы. Но я много рассказывала о нём, и он им нравился. Они вечно повторяли, что он именно тот, кто мне нужен и больше всего уговаривали меня помириться с ним. Они очень хотели с ним познакомиться и надеялись, что мы поженимся. Так что, наверное, они были бы рады.
Чего лукавить, я тоже была счастлива, что наши с Артуром отношения восстановились, но тут же корила себя, ругала последними силами за то, что испытывала какие-то положительные чувства. Потому что не имею право быть счастливой.
Но когда же вернётся Ева?
Глава 3
За окном рделся рассвет. Такой живой. Жёлтый, оранжевый, красный – все эти цвета задорно переплетались и переливались. А я стояла с очередной чашкой ромашкового чая – когда-то он меня успокаивал, но не сейчас. Я запуталась. Я не знаю, что должна делать, чувствовать, как продолжать жизнь, о чём думать. Вопросы мучали меня всю ночь, поэтому теперь, встречая рассвет, я чувствовала только вселенскую усталость. Всё тело болело как если бы меня избили, а мешки под глазами тянули вниз. Я хотела спать. Но не могла.
Внезапно послышался какой-то знакомый звук. Входная дверь. Я резко поставила стакан на стол и бросилась в холл – да, это была Ева. С души будто камень упал. Жива, здорова, весела, но, главное, она вернулась.
– Чего это ты не спишь? – она состроила удивлённое выражение лица.
Не дождавшись ответа, Ева, потягиваясь, прошла на кухню.
– А что ничего поесть нет? – услышала я из кухни.
– Нет, – коротко ответила я, устремившись за сестрой.
– Так приготовь.
Я замерла. Гуляла непонятно где и с кем, вернулась домой без тени скорби на лице и с абсолютно неподвижным лицом требует еды – да, мне её не понять. Я чувствовала, как откуда-то снизу поднимается волна ненависти, бежит по венам, сворачивает желудок и, наконец, кривит ухмылку на лице.
– И что же ты хочешь? – протянула я, понизив голос, дабы не срываться на крик.
