некую внутреннюю собранность каждой.
Леха, краем уха слушая разговор, допил из своего бокала и с каким-то облегчением сказал:
– Надо подышать.
– Пойдем.
Одно время, мне казалось, что у нас как минимум половина Москвы, в свое время «брала» Дворец Амина в Афганистане. Куда ни приедешь, тут же начиналось:
– Да вот, наш Михаил Иванович… Да, вот, он, участвовал в штурме Дворца.
И везде был свой условный «Михаил Иванович», который либо присутствовал, либо где то отсутствовал, но наверное для повышения значимости репутации компании отмечались его «подвиги». Так это было в каждом случае или нет, но в дальнейшем я просто спокойно относился к таким заявлениям, даже не подвергая их критике. В любом случае, мне было главное выполнить дело, за которым я приехал. Но, в целом, создавалось ощущение того, что «Дворец», как минимум, полстраны брали.
С другой стороны, наш собеседник не создавал образа какого-то проходимца. Хотя, кто их знает, может, со временем, и они модернизируются?
Вовсе нет, ничего особенного или странного встретить человека, который Президента знает. Но почему именно здесь, далеко не аутентичном заведении? Или, как у Довлатова,– «тяга к плебсу»? Без него как-то сложно: есть в нем что-то, видимо, чего так не хватает «мудрым» парням, чего-то, видимо, простого и естественного?
От излишней «чистоты» и чистоплюйства появляется вакуум настоящих эмоций. Скучно становится от стерильности, невыносимо. Хочется, хочется, порой, и поговорить по душам и посмеяться вдоволь. Вывалить из себя все неестественное. Пусть даже ненадолго. Даже и будет это совсем не по настоящему, потому как следующий день захлестнет, уже своей ставшей, привычной реальностью. На простые радости тянет. А где они? Да, именно здесь. Да и не совсем чужое все это. Вместе же все начинали…
Искушенные парни идут в народ. Туда, где все по – настоящему. И хорошее, и плохое. Зачастую, плохого – много бывает. Но и места, по всей видимости, выбирать надо умеючи, грань чувствовать. Здесь, да, мудрость нужна. Так что, стерильность для неискушенных.
Как знакомому во Франции девушка сказала:
– С тобой хорошо мне. Спокойно и легко. Наверное потому, что ты бедный, – помолчав, она продолжила, – мой отец, вот, богатый, и как с ним тяжело.
Хотя, казалось бы, чего горевать девице, которая, начиная от школы позаканчивала все самые ведущие учебные заведения в Англии и Франции? Перед которой будущее не мерцает знаком вопроса, а то и не одного.
Мы вышли на улицу.
– Ну и как ты ко всему этому, я кивнул в сторону ресторана, относишься?
– Ну, кто знает, – спокойно ответил Леня, – мало ли. Так невозможно что-то сказать. Нам то что? Поедим, да дальше поедем.
– Да, и вправду.
Сложно сказать, можно ли было его, вообще, впечатлить чем-нибудь? Он поразительно спокойно относился ко всему, особенно, к громким заявлениям. Здесь он был особенно невозмутимым.
Вернувшись,
