виолончелист, директор Филармонии.
– Секунду, – я уже как-то спокойно относился к его заявлениям о дружбе с руководством страны.
Посмотрев информацию, я показал ее своему товарищу. Все оказалось, действительно, так. До сих пор мы еще не были точно уверены в дружбу нашего соседа, но музыкант, судя по совместному владению акциями крупного банка и компаний, которые были на первых местах в обсуждении прессы, не мог там владеть ими случайным образом.
– А ты раньше знал? – спросил я «Ленчика».
– Нет, – равнодушно протянул он.
Но теперь мы уже по – другому смотрели на нашего соседа-все оказывалось как-то серьезнее. Видимо и он и его спутницы это почувствовали. А Леша, отчего-то весь выпрямился и стал загадочно молчать, иногда всматриваясь в меня своими округлившимися глазами,– внутри него происходили странные метаморфозы.
– Что, может, пойдем? Я не смогу все это закончить,-произнес Леонид, глядя на еще наполненные блюда.
– Да, надо уже, – я уже и есть не хотел и обстановка момента говорила, что вполне уже себе – пора.
– Мы пойдем, – обратился я к соседям, – было очень приятно познакомиться. Интересно было побеседовать, поговорить и на очень неожиданные темы.
– Да, мне тоже весьма приятно, – ответил уже не незнакомец, но, все же, неизвестный нам по имени человек, – я позвоню, он показал на мой Спивакова билет, пожал нам руки, и мы вышли.
Перед метро мы остановились, чтобы попрощаться: его ждал за углом Мерседес.
– Ты знаешь,– внезапно произнес он, глядя мне в глаза, – а мы подписались на контракт…
– Ну, хорошо, – протянул я.
– Знаешь на сколько?– и не дожидаясь ответа, взор его стал взбудораженным и диким, назвал какую-то космическую цифру. Из несложных подсчетов которой, можно было определить комиссию Лелика такого-же масштабного размера.
– Ну, нормально? – ответил я, пристальнее вглядываясь в него. Я раньше никогда не замечал у него такого дикого взора, – он казался максимально выдержанным.
Что, неужели не вынесла душа поэта? Это было похоже на агонию.
***
Он так и не позвонил. Не сказать, чтобы я очень ждал, но иногда вспоминал тот вечер.
Однако, не прошло и недели, как по всем каналам новостей стали говорить о том, что, каким – то странным образом, в международных санкционных списках американского государства среди прочих друзей Президента оказался неучтенным музыкант: и, надо бы, поскорее его там прописать-ведь нельзя же, вот так вот, да пропускать человека через границу.
Однако, не все места на Земле были под запретом…
И если на заре истории, Северная Пальмира воспевалась поэтами лишь как тень Южной, то теперь пришла ее пора своим сформировавшимся образом наведаться в гости к своей родоначальнице, в тревожные и далеко не поэтические для той времена: сначала десантом военным, а затем музыкальным. И, в амфитеатре, посреди руин былого исторического великолепия, раздались прекрасные звуки нетленного человеческого наследия, которое представил
