стола. Камин в гостиной сестры Урсулы был оформлен чудесными резными деревянными панелями, которые напомнили Луке о родном доме: когда он был еще совсем маленьким, его дед, знаменитый плотник, сделал примерно такую же облицовку камина. Тогда это было в новинку и вызвало зависть всей деревни. За одной из резных панелей имелся тайничок, где отец Луки всегда прятал засахаренные сливы, которыми угощал сына по воскресеньям, если тот всю неделю хорошо себя вел. Повинуясь внезапному порыву, Лука повернул пять фигурок на резной панели, выстроив их в ряд, и одна тут же сдвинулась у него под рукой; к его удивлению, перед ним открылся точно такой же тайничок, как у них дома, на ферме. За потайной дверкой тоже был спрятан стеклянный кувшин, только в нем хранились не засахаренные сливы, а какая-то специя – сухие черные семена. И рядом почему-то лежало сапожное шило.
Лука захлопнул дверцу и мечтательно заметил:
– У нас дома был точно такой же тайничок за резной каминной доской, и мой отец всегда прятал там засахаренные сливы.
– А у нас ничего подобного в доме не было, – откликнулся брат Пьетро. – Мы все жили на кухне, и моя мать, кухарка, жарила мясо, надев его на вертел, прямо там, над очагом, а свиные ноги коптила в дымоходе. Утром, когда огонь в очаге не горел, мы, дети, вечно голодные, просовывали головы в дымоход и лизали, а порой и обгрызали жирный край копченого окорока. А мать потом уверяла отца, что это все мыши, благослови ее Господь.
– Значит, ты из очень бедной семьи? Как же ты сумел выучиться? – спросил Лука.
Пьетро пожал плечами.
– Наш священник обратил на меня внимание и сказал родителям, что я способный, вот они и послали меня в монастырь.
– А потом?
– А потом мой господин спросил, буду ли я служить ордену и ему, и я, разумеется, ответил «да».
Тут открылась дверь, и возвратился священник, пряча в рукаве маленькую бутылочку.
– Бывало, выпьешь капельку, и очень это в пути помогает, – сказал он, наливая немного Луке прямо в его глиняную чашку. Тот с удовольствием выпил.
Брат Пьетро пить отказался, а сам священник сделал несколько добрых глотков прямо из бутылки. Фрейзе с завистью смотрел на них с порога, но все же сдержался и ничего не сказал.
– А теперь я отведу вас к госпоже аббатисе, – сказал священник, аккуратно затыкая пробкой бутылочку с бренди. – И, если она спросит вашего совета, постарайтесь не забыть мое пожелание: хорошо бы поместить женский монастырь под крыло братскому мужскому, чтобы мы могли править всем аббатством и полностью освободить ее от бесконечных нынешних забот.
– Я непременно буду об этом помнить, – пообещал Лука, внутренне не склоняясь ни на одну сторону, ни на другую.
Жилище аббатисы действительно находилось совсем рядом и примыкало к внешней стене монастыря, так что окна его выходили как во внутренний двор, так и за его высокие стены,
