счастье не по мне, хоть на самом делеОстрым гвоздиком в стене в памяти засели.
А у них, у других, все родное, свое,
Город детства, как стих, дремлет в сердце моем,
Машет веткой мой клен, что по осени рыж,
И летит под уклон надоевший Париж.
В Елисейских полях все весною дышит…
Снова солнце, распалясь, забралось повыше,
И весны учуяв код, вновь цветет подснежник,
И еще отмеряй год ожиданий прежних.
А у них, у родных, на реке ледоход
И скворцы – певуны воспевают восход,
Жирной пашней пройдут, косолапя, грачи,
Но меня там не ждут, не зовут, хоть кричи!
Снова радость, снова лето, теплых дней не перечесть,
Но всего в окошке света – отчий край, что был и есть,
Понесусь к нему стрелою! Пусть хоть считанные дни
Буду с ним, а он со мною! – Не гони и не вини!
А у них, у родных, на погосте кресты,
Опущусь, как в родник, у надгробий простых,
На коленях слезой вкус росы подсолив,
Все, что было со мной, словно грех отмолив.
«Я снисхожденья не искала…»
Я снисхожденья не искала,
Неся обиды горький ком
Туда, где волны гложут скалы
Песка шершавым языком.
Прозренья трудная задача
Не по годам, хоть по уму!
Душа болит, но я не плачу,
Скажи мне, Боже, почему
В коротком русле жизни хлипкой,
Где дни сначала не начать,
Умеем выстрадать ошибки,
Но не умеем их прощать.
Вопреки привычному
Не согласна я с тайны бесславьем
(Я привычкам пустым не раба!),
С тем, что тайна становится явью,
Такова, мол, у тайны судьба!
И явилась мне как-то случайно
Мысль, что самым удачным под стать:
Просто… умерли тайнами тайны,
Суть которых не смели предать!
Про ум, эмоции и совесть
Когда эмоции бурлят,
Молчит главенствующий разум –
Мы этим жизнь свою не красим:
Потом, с оглядкою назад,
Вздыхая, каемся, страдаем,
А помесь чувств шкодливой стаей,
Скуля, опустится на дно
Души, где стынут беды горкой,
Осадком липким, сладко-горьким,
Чтоб ум будить, когда темно.
Дерзя, с ехидинкой перечит,
Крамолу вкладывая в речи,
Отстаивая правоту
Своих же собственных поступков,
Винит за пенье звонких кубков,
За пир, где жизнь невмоготу!..
А что же разум?.. Разум тверд,
Но принял вид, что сладко дремлет,
Фуражкою «аэропорт»
Прикрыв глаза, изводит время
(Так обнаглевший здоровяк,
В метро расплывшийся ватрушкой,
Хватает чтиво второпях
При виде сгорбленной старушки).
И только совесть день и ночь,
Как червь, упрямо сердце точит –
Её не каждый слушать
