мы с ним сидели высоко и сбоку. Невозможно представить по тем временам, что они делали. (Много позже я познакомилась с этими артистами.) Один из номеров – это атлетического сложения «папа», который «возил» «маленькую девочку», а она у него на руке делала всякие растяжки. Меня больше всего поразило, что такой маленький ребенок, а уже выступает. Был номер, специально сделанный для Советского Союза, в нем на льду ставились ракеты, а артист через них перепрыгивал. Таким образом демонстрировалось, насколько американцы сильны. В конце выложили десять или двенадцать ракет, он и их перепрыгивал. Там выступала пара Вагнер – Пол, образцовая для Жука, он подгонял под них все свои пары. У меня так странно в жизни складывалось: кто в моей памяти застревал, с тем я потом обязательно встречалась. Много раз себя на этом ловила.
Говорят, что спектакль американцев увидел кто-то из нашего правительства, чуть ли не Фурцева, которая велела создать отечественный балет на льду. Американские гастроли в Москве проходили осенью шестьдесят первого года, но я уже год как тренировалась в ЦСКА. Значит, я пошла в клуб в шестидесятом.
На искусственном льду мы катались очень мало. Занимались в основном зимой на стадионе, что на Песчаной. Потом стали заливать теннисные площадки в ЦСКА. В шестьдесят третьем – шестьдесят четвертом году в клубе работали чешские тренеры, а осенью 1964-го в ЦСКА пришел работать Жук. И я сразу оказалась у него в группе.
Нас, фигуристов, в ЦСКА было вообще-то не очень много. Назвать нас секцией уже нельзя, но школой рано. В армейском клубе есть хоккейная команда, значит, лед и нам перепадал. Перед Жуком, насколько я понимаю, поставили задачу – создать сильный коллектив, команду фигуристов. В армии полагалось иметь командные виды спорта. Жук стал делать спортивную пару Жук – Горелик, потому что пара его сестры Татьяны Жук с Александром Гавриловым распалась. Танцоры Виктор Рыжкин и Мила Пахомова пришли тренироваться от Чайковской к Жуку. Потом появились Валерий Мешков, Лена Котова, со стадиона Юных пионеров пришли одиночницы Щеглова, Богданова, а за ними Галя Гржибовская. Получилась достаточно мощная команда. Потом Жук меня поставил в пару с Улановым. Но по-прежнему у нас большого числа фигуристов не наблюдалось. В ЦСКА еще не сложилась своя школа.
В Марьиной роще чем хорошо – там было много соревнований. Я считаю, что Гляйзер с Новожиловой сыграли большую роль в становлении фигурного катания в Москве. В Марьиной роще нам все время придумывали номера, обязательно весной, уже на искусственном катке. Зимой мы выступали с этими показательными номерами на естественном льду, а потом уже на маленьком каточке, как на сцене. Занавески раздвигались, родители за ними сидели, а мы крутились перед ними. Идея гениальная. Я знаю, что Наташа Бестемьянова хочет такой театр создать. Я не говорю, что он обязательно должен быть летний, но такой, чтобы с площадкой как со сценой.
Самый первый ледовый спектакль, в котором я принимала участие, это групповой
