больше – просто бескрайней. Меня тянули вниз крепкие водоросли, ветви, плывшие рядом, били меня по лицу и не давали выплыть. Как и в реке, я начал тонуть в панике. Я уже совсем погрузился в воду. Меня все глубже и глубже тянуло вниз, одежда стала весить так, словно была выточена из камня. Я беспомощно барахтался. Вдруг почувствовал, что кто-то едва коснулся моей руки, но стоило этому человеку потянуть меня вверх, как она выскользнула. Я радостно ухватился за спасительную руку, но она снова выскользнула, я снова стал погружаться в воду, барахтаться, но все равно тянулся к своему спасителю, чьего лица не мог увидеть под водой. Снова наши руки соединились, я вцепился в руку, но меня сильно тянуло вниз, мои ногти до крови царапали руку. Я вцепился сильнее, и чем сильнее я цеплялся, тем сильнее меня тянуло вниз, из-за этого рука все более и более краснела. Я уже разодрал ее до мяса, но она все не исчезала, все держала меня. Вода вокруг уже покраснела. Покраснела, как…
Резко вскакиваю, просыпаясь в холодном поту. У меня сбилось дыхание. В дверь стучала уборщица.
– Что вам?
– Все хорошо? Вы кричали, – смущенно проговорила она из-за двери.
– Отлично, это фильм. Занимайтесь своими делами, – рявкаю я под конец.
– Простите меня, – говорит уборщица, и я слышу ее удаляющиеся шаги.
На часах 18:57, в ВК несколько непрочитанных сообщений. Смотрю – беседа класса, опять устроили срач, рекламная запись, и сообщение от Степана: «Что это на тебя нашло сегодня? Левчик вроде отошел уже, но ты уж так не реагируй больше». А рядом дурацкий смайлик. Смайлик, мать его! Я парню нос, наверное, сломал, а тут смайлик. Меня просто убивает эта жизнь! И все же есть и плюс в этом парадоксе – как круто, что сейчас так легко надеть маску клоуна, за желтой улыбающейся рожей скрыть чувства.
Сегодня я еще раз убедился в том, что чувства нужно скрывать, нужно скрывать вообще всю правду о себе иначе и опомнится не умеешь, как ее, эту самую правду, извратят до не возможности, сравняют с грязью и втопчут тебя в нее.
Молчи, скрывайся и таи.
Так то, господин Тютчев, вы, черт побери, правы!
Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были. Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели, слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
Друг Бродский, вы всегда со мной. С поэтами легче. Они меня не осудят, поймут, а этот мир – нет.
Через час у нас ужин. Не знаю, придут ли родители. У нас не так часто получается поужинать вместе. Зевая, иду к шкафу переодеться к ужину во что-нибудь поудобнее. Виски дал о себе знать: меня немного замутило и захотелось пить. До чего забавно все же, страдающий подросток, который пьет, чтобы забыть. Иные подумают так и скажут: «Какие у тебя вообще могут быть проблемы? Тебе шестнадцать лет, сын богатых родителей, живешь и как сыр
