воздух завывал на разные лады, будто стая привидений разучивала минорную мелодию. Всё вокруг пахло дождём и гнилой травой, поэтому, стоя на лестнице с закрытыми глазами, трудно было понять, находишься ты дома или во дворе. Тем более, что освещали вестибюль только молнии.
«Это или ветка яблони, или голодный дятел, – подумал Памфле. – Что ещё может так стучать?»
Но когда он забрался на груду обломков и посмотрел в глазок, то увидел чей-то силуэт на фоне зарницы. Впору было подумать, что это каменная горгулья сорвалась со стены и пробила навес над входом. Но горгульи не шмыгали и не переминались с ноги на ногу. А ещё они не могли крикнуть:
– Эй! Хозяева! Вы там околели?
Услышав это, дворецкий почувствовал себя так, словно очередная молния ударила прямо в него.
– Кто там? – спросил он осторожно.
– Меня зовут Рой Салиан, – прозвучал в ответ хрипловатый детский голос. – Я тут заплутал в лесу. Можно я у вас переночую?
От такой новости Памфле остолбенел.
Появление на пороге Гёльфена человека означало, что купол вокруг замка исчез, и теперь поместье Харвилов могли найти волшебники. Они убивали колдунов по всему миру, а до Джеона не добрались только благодаря защите Гёльфена. Её надо было срочно восстановить молодой кровью, тем более жертва сама постучалась в дверь.
– Я сейчас позову хозяина, и вам откроют, – пообещал дворецкий. – Надеюсь, вы простите его за медлительность. Господин очень стар и ходит с трудом.
– А чего вы мне сами не отопрёте, дядь?
В этот миг вспышка молнии озарила Памфле через круглое окно над входом, и стало видно, как сквозь ладони в белых перчатках просвечивает пол: дворецкий был привидением. Он не удостоил мальчика ответом и, оттолкнувшись от капители, нырнул в потолок.
В это время хозяин замка ковылял по обрядовой зале наверху и создавал столько шума, что хватило бы на целую делегацию. Он кряхтел, плевался, громко шаркал, стучал копьём по каменным плитам, сетовал на больные суставы, пинал крысиный помёт. И всё это можно было услышать за те полминуты, пока он добирался от порога комнаты до её середины. Там находилась угрюмая, вечно голодная статуя Гёльфена, которую Джеону приходилось поить собственной кровью.
– Ну что за взгляд умирающей крысы? – проворчал он, шаря ладонями по камзолу. – Погоди немного, сейчас покормлю.
Колдун нащупал приколотую к воротнику булавку и чуть не поранился от испуга, увидев Памфле.
– Хватит появляться так внезапно, проклятый ты сгусток пыли! Хочешь, чтобы у меня сердце от страха лопнуло?
– Ни в коем случае, господин! – поклонился дворецкий. – Я очень извиняюсь.
С его появлением в зале стало белым-бело, как будто внутри неё застыла негаснущая молния.
– Ты что, корабли своей тушкой завлекаешь? – нахмурился Джеон. – Тут тебе не маяк. Спрячься где-нибудь и не отсвечивай. Ты же знаешь, я терпеть не
