шагу. В былые времена они охраняли Гёльфен от непрошеных гостей, а теперь годились только на роль чесалок для спины.
– Меня не видно? – шепнул дворецкий.
– Не видно, – подтвердил Джеон и остался наедине с парадной дверью, за которой бушевала гроза и бесчинствовал вор Орлиан. Смотреть в глазок было боязно, поэтому колдун прижал ухо к холодному дереву, но не услышал, как отмычки ковыряют внутренности замка. Бандит или бросил дело на полпути, или отдыхал. – Была не была, – решился старик.
Он крепко стиснул копьё, рывком распахнул дверь и…
От резкого движения ему вступило в спину, так что нападение на Орлиана не удалось.
– Ну, и где этот твой призрак, Памфле? – простонал колдун, повиснув на копье. – Тут же никого нет!
Он посветил перед собой снятым с вешалки фонарём, и лампа ударилась обо что-то твёрдое.
– Ай! – сказало оно, потирая веснушчатый лоб, и Джеон с удивлением понял, что Орлиан едва доходит ему до груди.
Глава 2. В которой рождается гениальный план
– Тьму мне за шиворот! – брякнул Джеон, выкрутив фитиль на полную длину и щурясь от непривычно ярких волос мальчика. – Да он же непрозрачный, Памфле! Сквозь него предметы не проходят! И он рыжий карлик, а не высокий брюнет, как в книгах!
– Это заблудившийся ребёнок, мой господин, – пояснил дворецкий, не выходя из статуи. – Его зовут Рой Салиан, и он весь вымок под дождём. Вам следует поскорее пригласить его внутрь и хорошенько о нём позаботиться. Вы ведь понимаете, о чём я?
Джеон пару секунд, не мигая, смотрел на мальчика, прежде чем понял, что тот настоящий, а потом уронил фонарь и бросился бежать с тем самым диким воплем, который репетировал для устрашения Орлиана. При этом он забыл и про больную спину, и про хруст в суставах, и про то, что в его возрасте даже передвигаться на своих двоих – большой подвиг. Зато тело напомнило ему об этом на четвёртом лестничном пролёте, иначе Джеон добежал бы до самого чердака, невзирая на обваленные ступени наверху.
Задыхаясь и постанывая, он схоронился в темноте за перилами и выдал:
– Памфле! Мне же померещилось, да?
– Боюсь, что нет, господин, – возразил дворецкий, судя по голосу спрятавшийся в статуе позади колдуна. – Это и правда настоящий ребёнок. В его крови столько жизненных сил, что её хватит на ремонт половины Гёльфена!
– Да иди ты в купель, Памфле! Твои шутки ещё хуже, чем этот твой дурацкий оранжевый сюртук! Я ещё двадцать лет назад запретил тебе шутить!
– Но я не шучу, господин.
И в подтверждение слов призрака из вестибюля послышалось:
– Эй, хозяева! Войти-то можно?
Гулкое эхо повторило просьбу несколько раз, и старик поседел бы от этих звуков, не будь он и так целиком седой.
– Ну, я захожу тогда, – решился мальчик и осторожно шагнул за порог.
– Глазам своим не верю, – пробормотал Джеон, вцепившись в столбики балюстрады. –
