е.
На первой лекции она села рядом со мной, это была чистая случайность. Но потом эта идея привлекла ее, и в следующий раз она сделала это уже намеренно.
В следующий раз я заберусь на самый верх или же сяду под самым носом у профессора, подумала я про себя, посмотрим, что ты тогда будешь делать.
И на третьей лекции я села на самый последний ярус аудитории. Обычно там сидят те студенты, которым до чертиков надоело учиться, но в силу жизненных обстоятельств они вынуждены это делать.
Новая студентка вошла в аудиторию и остановилась в растерянности около двери. Затем она отыскала взглядом меня и, не поверите, стала взбираться ко мне на самый верх. Когда она села рядом, я ее уже почти ненавидела.
У нас была лекция по истории религий, сложный и увлекательный предмет. Профессор Крайт, строгий бородач с проплешиной на голове, едва войдя в аудиторию, принялся восторженно размахивать руками, взахлеб рассказывая о неимоверном многообразии мировых проблем.
Новая студентка сидела тихо и сосредоточенно. И не будь я столь строга к людям, я бы позволила себе хотя бы приветственно ей улыбнуться. Но нет, даже наоборот, я надменно повернулась в ее сторону и смерила ее достаточно гневным взглядом. Чтоб она даже не смела как-нибудь меня отвлекать, знакомиться или делиться какими-нибудь малозначительными впечатлениями о жизни.
– Меня зовут Миранда, – тут же сказала она мне.
Вообще-то, когда ее представляли, я уже слышала, как ее зовут.
– Миранда Дир, – сказала она.
И это я тоже слышала.
– Очень приятно, – процедила я сквозь зубы и отвернулась, тут же о ней позабыв.
– А тебя как зовут? – послышалось сбоку.
Я мысленно закатила глаза, но все-таки опять повернулась в ее сторону.
– Люсия, – изобразив вежливую улыбочку, сказала я, – Люсия Флавес.
– Ты недалеко от университета живешь? – тут же спросила Миранда Дир.
Я некоторое время соображала, почему ее заинтересовал именно этот вопрос. Ведь чтобы окончательно вывести меня из себя, она прекрасно могла спросить и о чем-нибудь поумнее.
– Я живу в доме на набережной, – сказала я.
– Это здорово, – сказала Миранда.
– Что здорово? – не поняла я.
– Жить в доме на набережной, – мечтательно сказала она, – водная стихия успокаивает и отвлекает от проблем.
– Ни одно окно моей квартиры не выходит на реку, – перебила ее я.
– О, извини, – расстроилась она.
Этого еще не хватало. Я вновь попыталась сосредоточиться на профессоре.
– Все мировые проблемы связаны именно с разнообразием религий, – выдал господин Крайт.
Это было крайне интересно.
– А куда выходят окна твоей квартиры? – спросила Миранда Дир.
– На ту дурацкую аллею, – вежливо улыбнулась я, – на которой растут эти невыносимые деревья с их неимоверно серебристыми листьями.
– Ах да, – радостно сказала она, – я знаю эти деревья, забыла, как они называются, они еще очень редко встречаются.
Я не дала ей порадоваться своим знаниям.
– Они никак не называются, – сказала я, – и их вообще, по-моему, больше нигде нет.
– Могу представить, в какой восторг приводят тебя эти мысли, – сказала она.
Вместо ответа я несколько секунд молча разглядывала ее. Как она выглядит, во что одета, правильно ли она положила тушь на свои ресницы. Потом я вновь вернулась к лекции.
Профессор Крайт, оказывается, успел к тому времени начертить на доске сложную математическую схему, которая в моем сознании мало вязалась с тем предметом, на котором я в данный момент добросовестно присутствовала.
– Я слышала, что ты этим летом снималась в кино, – донеслось сбоку.
Интересно, кто ей успел об этом доложить?
Я повернулась к ней.
– Да, – терпеливо сказала я Миранде Дир, – моя рука там снималась.
– Какая рука? – не поняла она.
– Правая, – сказала я, – вот эта.
И я показала ей свою правую руку.
Миранда Дир очень удивилась. И я спокойно досидела в тот день до конца лекции. Больше она меня ни о чем не спрашивала.
После лекций, прежде чем выйти из здания университета, я подошла к огромному окну в холле и прислонилась лбом к холодному стеклу. Много мыслей,
