сложной и отличалась завидным многообразием. Здесь было все: и луки, и стрелы, и убитые олени, походы на войну, раскуривание трубки мира, продолжение рода, ношение фамилии, передача по наследству и так далее и тому подобное.
И все равно мне всегда казалось, что Камиллу ожидает что-то иное, я была уверена, что Камилла отмечена самой судьбой. Я знала, что однажды на этой земле вдруг случится нечто такое, что сдвинет напрочь нашу тихую и стандартную жизнь с ее обычной размеренной колеи.
И пройдет снег, и пройдет дождь, и реки больше никогда не выйдут из своих берегов. И на земле прекратятся бури, и расцветут цветы, и к нам приблизится солнце, и наши души оттают и проснутся в его теплых лучах.
И на нашем жизненном пути нам тут же встретятся именно те люди, которые и нужны нам так нестерпимо и по-настоящему. А те люди, которые нам не нужны, но которые по-хозяйски толкутся в наших жизнях, вдруг радостно куда-то уйдут сами собой.
Но Камилла не позволяла мне об этом даже помечтать.
– Не смей даже думать об этом, – говорила мне Камилла, едва на меня находило настроение поболтать с ней о таких пустяках.
– Раз плюнуть, Камилла, – говорила я ей, – мы тут никому ничем не обязаны, ведь никто даже не может до сих пор разобраться, зачем все это, почему и для чего.
Я намекала на неразгаданные загадки нашего существования, тайны происхождения, неизбежности ухода и тому подобной всякой ерунды.
– Все тесно взаимосвязано, – говорила Камилла, – не тобой все устроено и задумано, а поэтому даже не мечтай хоть что-то, как ты выражаешься, тут изменить.
– Так и сидеть сложа руки?
– Да, так и сидеть.
– И терпеливо наблюдать, как по твоей жизни самоуверенно мечутся совершенно неинтересные и ненужные тебе люди, и ничего даже не пытаться изменить?
– Да, – говорила Камилла, – даже не пытаться.
– Но почему? – возмущалась я.
– Именно потому, что это все не тобой организовано.
– Но хоть что-то тут все-таки должно произойти? – уговаривала ее я.
– Все произойдет само собой, – говорила Камилла, – если, конечно, что-то должно произойти, – задумчиво добавляла она.
И я покорно замолкала, иссякнув, как ручей.
4
Но тот день, когда началась эта история, был не совсем обычным днем. Нет, он был днем крайне необычным. Ведь после великолепно сданного первого экзамена по философии мы с Камиллой не поплелись покорно в большой холл перед аудиторией, где нас по-хозяйски дожидались ее двоюродные братья, приставленные к ней ее самоуверенным женихом. Нет.
Даже наоборот. Мы с ней аккуратно вылезли во внутренний двор университета через окно какого-то помещения, так удачно расположенного рядом с нашей аудиторией, и, помирая от хохота, направились в кафе на углу.
Это был день протеста, я была в восторге.
Но чего
