образом, и удалось сохранить себе жизнь – ее отряд был разбит. Братьям-Сефидам достаточно было переглянуться, чтобы, залечив раны, выдвинуться в обратный путь.
Инг посадил Селлах на спину. За все время пути она не проронила ни слова, потому что в ее голове кишело так много мыслей, что они наслаивались друг на друга и спутывались в узел. Она смотрела на плечи Инга, обожженные его собственной чакрой, которые просматривались сквозь порванную одежду. Осторожно, как если бы касалась крыльев бабочки, она провела ладонью там, где выступала покрасневшая кожа. Инг дернул плечом и мельком обернулся на нее. Вдруг Селлах беззвучно заплакала, но при этом у нее даже не сбилось дыхание и не участилось сердцебиение. Осознание собственной беспомощности свалилось на нее, а вместе с ним как анестезия смиренное безразличие.
Август
Макс Дард шел по коридору дворца Хвостов. Он пока плохо понимал, откуда взялось такое странное название, но и не рассчитывал на четвертый день в Аду узнать все здешние тайны. Впечатлений на его голову и так свалилось немало. Начиная с воздуха, который сначала казался Максиму столь густым, что он дышал осторожными глотками; заканчивая тем, что, став Шеганом, он каждый день открывал новые особенности восприятия себя и всего вокруг. Лина говорила, что только сейчас он и учится видеть мир настоящим, но Макс воспринимал ее слова как неуместную метафору.
Его тело едва восстановилось после той схватки с Ингом, из-за которой-то он и попал под заключение, а его внезапно объявившей сестре пришлось его спасать. Он остался жив благодаря той самой силе Шегана, которую все лучше ощущал как свою собственную, пропитывающую каждую его клетку, каждый нерв. Максу нравилось находиться в обличии Шегана и чувствовать за спиной тяжелые крылья, похожие на ангельские, но черного цвета. Он уже успел научиться летать. Это оказалось удивительно просто, словно он всю жизнь знал, как это делается и только ждал момента, когда, наконец, вырастут крылья. Возможность летать привела его в восторг, но, увы, с непривычки от полетов он быстро уставал, поэтому успел облететь только окраины города Азура, куда его закинула судьба.
Вот она, дверь в зал заседания Хвостов, у которой Лина назначила встречу в три часа – дня или ночи не имеет значения. На Первом Уровне Ада круглые сутки и круглый год стояли однообразные серые сумерки, поэтому время текло совсем не заметно, если только было здесь это самое время. Но на кухне Лины висели настоящие часы и вообще все, не в пример большинству местных жителей, было устроено в полном соответствии с потребностями живого человека. В том, что она на самом деле живая, Макс окончательно убедился лишь, условно говоря, вчера (то есть перед тем, как он последний раз спал). Нарезая фрукты, сестра порезала палец, и тогда он увидел ее кровь – настоящую красную кровь, а не ту отвратительную жидкость, из которой состоят бестелесные души. Кстати, Лина утверждала, что фрукты, как и другая еда, в Аду никогда не портятся.
Судя по доносящимся из-за
