б тебе повезло меньше, и где-нибудь оторвался непутевый тромб, то тебя бы сгребли лопатой с операционного стола, и твои бренные остатки, как и того несчастного атлета, не вызывали бы у них никаких эмоций, кроме досады по поводу очередной неудачи. Никто бы не скорбел о тебе и не вспоминал. Твоя любовь к этим людям, твоя преданность им – не оправданны.
– Твои мотивы мне понятны. Естественно. Но мне нужно подумать. Поспи пока.
– Черта с два! – Вера скинула плед и резко поднялась.
– Ты поспишь, – настойчиво повторил Пахом.
И правда, голова у Веры закружилась, перед глазами начали лопаться какие-то разноцветные пузыри, а голова Пахома отделилась от туловища и закружилась в воздухе.
– Ах, ты засранец! – проговорила она из последних сил, – Подсыпал мне что-то в чай…
*10
Смерть вовсе не печальна, печально то,
что некоторые люди не живут вообще.
Н.А.
Антон никогда не вставал так рано по воскресеньям, как этим утром. Только по будням на работу – и то изредка. При этом не почувствовал ни сонливости ни похмелья. Он был полон какой-то новой светлой энергии и решимости разгадать вчерашнюю головоломку, он был пропитан чувством долга перед Верой. И хотя сейчас молодой человек уже вполне допускал мысль, что увиденное было лишь миражом, его не покидало твердое убеждение в том, что ему нужно почтить уход Веры по всем правилам.
Выходя из подъезда, Антон посмотрел туда, где вчера ему привиделась Вера. Ночь была бесснежной и на месте где она стояла, старый снег все еще был примят. Следы были четкими и мелкими, как будто принадлежали животному или босому человеку, прошедшемуся по нему на цыпочках. Покачав головой, Антон решительно направился в сторону такси.
В ближайшем церковном дворе было тихо и благостно. Из храма доносились приглушенные песнопения воскресной службы. Еще пару дней назад Антон, жизнь которого состояла преимущественно из работы, тусовок, секса и алкоголя, представить себе не мог, что окажется в подобном месте. Один и по собственной воле. Он чтил традиции, возил в церковь маму, крестил племянников, но сам по себе был далек от духовной жизни. На минуту им снова овладел страх: его заботы сейчас были связаны с Верой, и это грело душу, но уже завтра ее закопают в землю, и все что ему останется это память. Он даже поймал себя на мысли, что был бы и рад очередному ее пришествию. Но для этого нужно понять его природу.
Пригнувшись под низким дверным косяком, Антон зашел в уютную церковную лавку. Приятно пахло ладаном, воском, деревом и книгами. Не зная с чего начать, он покашлял. Тоненькая старушка в цветастом платке перестала копошиться под прилавком и обратила на него внимание. В углу на стуле сидела девушка, и склеивала какие-то старые книги. Она проигнорировала появление молодого человека.
– Мне нужно почтить память усопшей, – обратился он к старушке.
– Когда преставилась?
