напоминала Софию – такая же спокойная, терпеливая.
– Пульмонолог?
– Нет, психиатр.
Еще неделю назад Эрвин на такой ответ мгновенно напрягся бы – психиатров он рассматривал как личных врагов, он был убежден, что все они выполняют указания КГБ; но отпуск, море, подлечили нервы, а уверенность, что рядом с ним – внучка отцовского друга, ставила ее вне подозрений.
– Как случилось, что вы выбрали такую трудную специальность?
– Не было особенного выбора. В Тбилиси надо или быть грузином, или иметь очень много денег, или – большие связи, чтобы получить хорошую работу. Мне еще повезло, тетя смогла мне устроить специализацию по психиатрии – если бы я осталась в общей терапии, наверняка получила бы распределение в деревню. А этого я не хотела, я – горожанка, с головы до пят.
– Но не утомляет, изо дня в день общаться с умалишенными?
– Сперва утомляло, теперь привыкла.
– Иллюзии рассеялись?
– Да, можно и так сказать.
Эрвин хорошо помнил первые годы работы адвокатом, когда он еще свято верил, что его дело – защищать справедливость, и то ощущение трагического парадокса, когда он вдруг понял, что с идеалами его профессия имеет очень мало общего, что это всего лишь профессия; наверно, что-то подобное чувствовала и Лукреция.
– Я потому спрашивал про пульмонолога, что моя сестра работает по этой специальности, перед войной она руководила туберкулезной клиникой, там лежали безнадежные больные и это очень утомляло ее, утомляло морально. Сейчас она в санатории, там атмосфера совсем другая, к тому же изобрели новые препараты, и туберкулез перестала быть смертельной болезнью. Кто знает, может, однажды человечество научится лечить и душевные болезни.
– Возможно, но мне не очень верится.
– Почему?
– Потому что я еще не видела душевнобольного, который хотел бы выздороветь.
– Я хочу.
– Но вы же не больной.
– Я лежал в психушке.
– Ну и что? Всех, кто делает попытку покончить с собой, отправляют на исследование, это рутина. Но это еще не значит, что они все больные.
– Но мне поставили диагноз.
Эрвин даже удивился, как легко он это высказал.
– Это был ошибочный диагноз.
– Но я действительно очень нервный человек.
– Учитывая ваше прошлое, в этом нет ничего удивительного.
И так все просто, подумал Эрвин? Он чуть было не рассмеялся, но нашел контраргумент.
– Мне кажется, что КГБ преследует меня и хочет убить.
– Поскольку вам от них досталось, то нет ничего ненормального, что у вас возникают такие подозрения.
– У меня часто болит голова, это тоже нормально?
Впервые в течение этого разговора Незнакомка бросила на него быстрый изучающий взгляд.
– У этого может быть какая-то иная причина.
– Какая?
