помогла вскрыть эту жестокую правду. Матушка Авдотья знала, она была в курсе и поощряла данное действие. Она села, вместе с двумя насильниками, а вот директор центра не смог отделаться так легко. В приступе праведного гнева его убил благородный отец Василий, который понятия не имел, что происходит в центре. Я не могу его за это судить. Говорят, что он уже вышел. Надо встретиться с ним. Но не могу я винить и своих насильников. Нет, я не чувствую по отношению к ним ни страха, ни злости, ни желания возмездия – они уже давно перестали для меня существовать, остались лишь воспоминания об их действиях. Всё случилось, как случилось. Я испытываю полное смирение. Жалею только об одном, что была невероятно жестока к бедной девочке Оксане. Она не дожила и до восемнадцати. После закрытия нашего центра у неё просто не было шансов. Дети бывают порой уж слишком жестокими. Но мы есть, кто есть. Я больше не верю в Бога, но под христианской эгидой пытаюсь помочь матерям, попавшим в тяжёлую ситуацию, и имеющим смелость, дабы сохранить ребёнка. Человеку на деле может помочь только человек, а не какая-то там вера, учения, идеология. Сам себе рай, чистилище и ад.
Когда я закончила свою речь, зал огласился бурными аплодисментами. Вокруг витало сочувствие – редкое ныне ощущение. Я поправила свои рыжие волосы, собранные в пучок и вышла со сцены.
– Отличная речь, я думаю, что мы получим хорошее финансирование, – сказал мой помощник, соучредитель и какой-то общественный деятель. Солидный мужчина в возрасте с усами, что так смешно шевелились…
Я пристально на него посмотрела и улыбнулась сдавленной улыбкой. Взгляд. И в моей душе всё надломилось и вырвалось наружу. Что-то лавинообразное, могучее и тоскливое, что-то, что способно поглотить всю мою жизнь, наполнив её примесью страха. Я посмотрела на довольное лицо своего соучредителя, и из моей груди вырвался вопль ужаса ؘ– всплеск прошлого. От него пахло тяжёлым мужским одеколоном, что надменно подчинил себе тонкий аромат моих духов. Аромат розы.
VI.
Мысль перевернулась, вздохнула и успокоилась, будто ничего и не было. Всего пару мгновений, а мимо пролетела чья-то судьба и ещё десяток, связанных с ней жизней. Только мой собственный рок остаётся в вечной стагнации, не в силах сдвинуться с места. Это похоже на сон. В мыслях, правда, всё происходит намного быстрее, так как абсолютного покоя не существует, даже маленькое, едва заметное колебание улетает вперёд со скоростью света. Вперёд, к новой смерти и новой жизни.
Чайник закипел, напомнив мне своим щелчком о том, что я – Анатолий Бодрин. Мысль подтвердила, что я всегда им был. Сегодня только растворимый кофе, очередной суррогат в моей жизни, но на зарплату в сфере обслуживания многое невозможно себе позволить. Особенно, когда её больше нет. На большинство зарплат многое невозможно себе позволить – это и есть равенство среди равных. Придётся просить милостыню у отца, но он так далеко, что мысль не в силах ничего подобного представить. Там, далеко, где находится моё детство… интересно,
