с равными по интеллекту и морали, но имеющими совсем иное происхождение существами.
Почему бы не создать нам самим – по своему образу и подобию – своих братьев, учитывая, что необходимые знания и опыт нами давно уже накоплены? Скорее всего, здесь – в этом вопросе – должны мы искать то самое «несогласие», что послужило отправной точкой и началом создания необычной для Космоса цивилизации на планете Земля. И разве тут не становится нам ясней необходимость низвержения Семаила на грешную Землю для проведения им самим столь горячо желаемого эксперимента? И вслед ему – Души и Духа, которые в древнейших текстах считались отличными даже друг от друга посланцами Бога; но на деле это и есть тот самый – один – Дух Святой, которому Бог дал две земные задачи, суть коих мы разберём несколько позже. Теперь становится яснее, почему с такой иронией наблюдала большая часть Престола за отправкой Семаила на Землю: ведь он таким образом лишался очень близкого общения (добровольно и очень-очень надолго) с Всевышним, а взамен этого обрекал себя на тяжкую и неблагодарную работу по превращению дикаря в высокоразвитое существо, что многим казалось тогда заведомо невыполнимой задачей, которая поэтому не стоила таких усилий и риска.
Учитывая то, что человечество (на пике своего развития!) стремится самым странным образом к краху и полной гибели и что это не менее двух раз уже происходило, мы должны попытаться понять: о чём же говорит эта явная тщета усилий по созданию новой жизни в Космосе, минуя прямую Волю Бога? И что же при этом говорит людям демонстрация явной симпатии к нам со стороны Творца и благоприятствование Его всей этой Семаиловой земной авантюре? Да, наверное, то, что без напряжения всех сил со стороны человечества в направлении создания собственной нравственной красоты мы никак не сможем выбраться из тех лабиринтов и замкнутых кругов, которые сами же себе создаём и рисуем. То есть – от нас требуется глубоко осмысленное, прямое наше соучастие в грандиозном процессе создания разумной жизни в Космосе в качестве ещё одной равноправной с Триединством силы. И именно такого решения проблемы от нас и ждут. И нам пора бы о том догадаться.
Нельзя не отметить также, что, когда мы читаем далее в тексте о презрении части Царства Строгости к дикарю и о похвале, в противовес такому отношению, первобытному человеку от имени Самого Творца, то здесь опять, наверняка, проявились недостатки перевода. И речь тут могла идти о недоумении Престола, вызванном недопониманием необходимости создания Богом неизмеримо более низкого по сравнению с ними существа, очевидно не имеющего ни малейших шансов на самостоятельное развитие. Чисто условно и приблизительно это можно было бы нам сравнить (может быть, это кто-то уже и делал) с тем удивлением, которое бы вызвал у нас Страдивари, бросившийся вдруг клепать глиняные свистульки. Но это – у нас, а их «недоумение» имеет гораздо более высокий смысл, в который нам невозможно проникнуть и до конца понять.
«Презрение»
