каждый кретин резать мясо, потом откладывать нож и есть правой рукой, да еще корочкой в левой соус подбирать, совсем уж непорядок, вообще хлеб это неприличие одно, и, говорят, во многих странах его к обеду вовсе не подают, чтобы не вводить в искушение, и так переели зерновых, столько веков уминали за обе щеки, и потому щеки эти со спины было видно. Так что умник подоспел как раз вовремя. Наверняка это был родной брат того гения, которого озарило, что людей надо поднимать и отправлять на работу затемно, так правильней. Хуже всего, что у этой сладкой парочки оказались потомки, возжаждавшие превзойти прародителей, взалкавшие, так сказать, славы реформаторов и одарившие человечество бессмертной идеей перехода на летнее время. Самый смак! Темно и темно, наконец весна, человек начинает пробуждаться при свете, доволен, может, даже песенки поет с утра пораньше, и тут его бац по голове! Иди срочно крути биоритмы обратно. И ничего страшного, даже президенты летают из Европы в Америку и наоборот, и сразу айда на работу. И ни один не умер. И даже дров особых не наломал, потому как кто им, слабакам этим, дрова доверит…
Анук вошла в комнату и сказала:
– С холодным копчением проблемы, все съели. Но не беда, так и так хлеба нет, придется топать в магазин. Ладно, с этим разобрались. А скажи мне, пожалуйста, как ты отнесешься к тому, чтобы познакомиться…
– С молодым человеком, – бодро подхватила Пенелопа, воспользовавшись крошечной паузой.
– Ну скорее, с немолодым. Сорок четыре или сорок пять, с абсолютной точностью сказать не могу, но близко к тому.
– Женишок пошел с запашком, – констатировала Пенелопа. – Второй свежести.
– А тебе что, студента подавай? И можно подумать, Армену твоему двадцать пять вчера стукнуло. Об Эдгаре-Гарегине я уже не говорю, тому, по-моему, чуть ли не пятьдесят.
– Чуть ли не, – согласилась Пенелопа. – И потому он умер и похоронен. В иссушенной злыми северными ветрами почве прошлого, под затоптанным холмиком воспоминаний…
– Мир его праху, – сказала Анук небрежно. – Но ты не ответила на мой вопрос.
– На вопрос?
Пенелопа глубоко задумалась. Поступи подобное предложение от кого-нибудь другого, она не преминула бы встать в позу, изобразить благородное негодование, как, ей, у кого в ногах валяются десятки павших и живых поклонников, ей, кому ничего не стоит сложить из презентованных за прошедшие, то есть пролетевшие… ладно, о сроках не будем!.. рук и сердец курган не ниже скифского, ей, которая… И однако маятники качались, стрелки мчались по циферблату, как спортсмены по стадиону, наматывая круг за кругом, словом, время на месте не стояло (а хорошо бы поубавить ему прыти), курган прибивали дожди, он зарос травой, содержимое его давно слежалось, если не сказать, прогнило, и извлечь оттуда хоть что-то пригодное к употреблению было бы сложновато… Нет, конечно, выходить замуж за первого встречного она все равно не собиралась, ну а вдруг он, встречный этот, окажется мил, пригож да умен, тем более, что встречен не кем-то, а родной
