Толпа молчала, окаменев. Ника плакала.
Человек в штатском посмотрел на нее и криво усмехнулся.
– Полагаю, вас не стоит спрашивать, какого мнения вы о Великом Плане.
Что за Великий План? Дан лихорадочно припоминал все, что видел и слышал, но…
– С вашей стороны было бы благоразумнее… – человека в штатском перебил звучный голос:
– Брось эти провокации, Маран. Почему бы тебе не поинтересоваться моим мнением о ваших планах? Мне есть что сказать на этот счет. Оставь в покое женщину.
– А, гражданин самоубийца… – насмешливо проговорил тот, кого назвали Мараном.
– Полагаю, что должен поблагодарить за спасение моей ничтожной жизни вас, гражданин начальник спецотдела Охраны? – в голосе человека, в котором Дан узнал смельчака, пытавшегося помешать разрушению дворца, так, видимо, следовало толковать недавнюю сцену, была явственно слышна ирония.
– Не стоит благодарности, гражданин поэт.
– Что с ним делать? – осведомился охранник, придерживавший то ли пойманного, то ли спасенного за локоть.
Маран пожал плечами. Поэт, видимо, правильно оценив его жест, отвесил преувеличенно вежливый поклон и скрылся в толпе.
Маран извлек из нагрудного кармана небольшой округлый предмет, нажал на его основание, произнес в раструб на верхушке несколько непонятных слов, затем повернулся к охранникам.
– Сейчас подойдет мобиль, отвезете этих двоих в Крепость. Ко мне.
Без дальнейших объяснений он обвел взглядом площадь и зашагал к тому зданию, в котором Дан и Ника провели ночь. Охранники опустили автоматы, и Дан позволил себе оглядеться по сторонам.
Они стояли почти в центре вытянутого овала, некогда огромной площади. Концы овала были заострены, замыкаясь прежде, по-видимому, сооружениями с очень маленьким основанием – теперь это были две груды развалин, и по всему периметру площади, за исключением трех небольших отрезков, тянулись развалины, развалины… Дан всмотрелся в строение, в котором они провели ночь, и снова болезненно перехватило дыхание: здание это было пониже и подлинней, величия в нем было меньше, чем в погубленном дворце, но стиль тот же, та же вдохновенная красота, то же совершенство линий и изгибов… он содрогнулся, увидев разбитые скульптуры, маленькие, похожие на свечи, обломанные шпили, мятое кружево решеток… По-видимому, это здание и еще два сохранившихся – одно напротив и другое чуть поодаль, были частью единого архитектурного ансамбля… Дан почему-то вспомнил Цвингер, хотя то, что он видел здесь, было в сто крат прекраснее. И масштабнее. Воспоминание вернуло его к реальности, он заметил, что толпа отхлынула от них к очередной жертве… да, именно так он подумал об обреченном здании – жертве… и они с Никой и двумя не слишком бдительными конвоирами, которых после ухода Марана больше занимало развернувшееся
