конца нагибаться. Пройдя несколько дворов, они оказались перед крутой каменной лестницей, ведущей в какой-то подвальчик. Их проводник сбежал по ступенькам и толкнул обыкновенную дощатую дверь.
– Добро пожаловать, – он улыбнулся, но улыбка у него была невеселая.
Это был маленький ресторан или кабачок, возможно, закусочная – деревянная стойка, несколько столиков со стульями, блеклые занавески на крошечных оконцах под самым потолком, десяток посетителей. Человек за стойкой, протиравший длинным клетчатым полотенцем матовые стеклянные чашки, поднял голову, лицо его просветлело, он приветственно махнул рукой.
– Налей нам по чашке, Колен, – сказал новый знакомый и уверенно прошел в угол к единственному свободному столику.
– Присаживайтесь. Надеюсь, ты пьешь тийну, приятель?
– Тийну? Давай тийны, какая разница, – храбро сказал Дан.
– Ты не знаешь, что такое тийну, приятель. Уж не с Рэты ли ты свалился?
– Вроде того, – неопределенно ответил Дан.
Его собеседник удовлетворился ответом, его больше занимало другое.
– Скажи на милость, каким образом вам удалось расстаться с моим другом Мараном? – спросил он с любопытством.
Дан коротко объяснил.
– А что, Маран действительно твой друг? – поинтересовался он в свою очередь.
Его собеседник помрачнел.
– Мы учились с ним у одного учителя…
Он не продолжил, только махнул рукой, взял с подноса, не дав Колену переставить ее на стол, полную чашку, приподнял, словно салютуя, и выпил одним глотком. Дан последовал его примеру. Поэт помолчал, потом спросил:
– Слушай, приятель, а как тебя зовут?
Дан назвался.
– А твою подругу?
– Это моя жена, – сурово ответил Дан.
– Скажи-ка! А что, ее имя засекречено?
Дан нахмурился.
– Ее зовут Ника, – буркнул он нельзя сказать, чтобы уж очень приветливо. – А тебя?
– Меня? – удивление его было неподдельным. Он помолчал, поглядел по очереди на Дина, на Нику, будто проверяя, не шутят ли они, затем сказал, – я – Поэт.
– Но это не имя, – возразил Дан. В голове у него шумело от коварной тийну… вот тебе на, а он по сей день думал, что алкогольных напитков тут нет…
– Это мое имя. Эй, Колен, принеси мою ситу. Я хочу спеть для твоей жены, – обернулся он к Дану, – ты позволишь?
– Лучше б ты пел для своей жены, – ляпнул Дан пьяно.
– Ты ведешь себя, как неандерталец, – прошипела Ника ему на ухо, и он мотнул головой, пытаясь отогнать хмель.
– У меня нет жены, – кратко ответил Поэт. – Впрочем, я могу спеть для тебя самого, если уж ты такой ревнивец.
Он взял из рук бармена странный инструмент, очертаниями схожий с гитарой, но поменьше и более вытянутый в длину,
