когда перед тобой человек, жизнь которого в твоих руках… К тому же, по-человечески он вполне понимал Марана, он уже догадался, что раненый был напарником Марана по разведке, в которую его отправил Лахицин. Кто знает, что там произошло, может, этот бледный юноша, лет двадцати с небольшим по земным меркам, спас ему жизнь? Да если и нет, совместно пережитая опасность роднит людей, это Дан знал по себе… Но что скажут там, наверху, на станции? Эти спутанные мысли, впрочем, не мешали ему накладывать тонким слоем мазь – препарату был благоразумно придан вид, соответствовавший местному уровню медицинской «науки» – на чистый кусок ткани, после чего припарка была наложена на рану, из которой кое-как выбрали осколки ребер, и крепко прибинтована той же тканью, тут же нарезанной длинными полосами догадливым лахинским лекарем. Поколебавшись, Дан все-таки смазал ткань сверху специальным лаком, который, высохнув, делал ее непроницаемой, и поднялся с колен – всю операцию пришлось проводить, стоя на коленях.
Маран молча протянул ему горсть песку. Дан посмотрел непонимающе.
– Вытрись.
Дан взглянул на свои окровавленные руки, и ему стало дурно, он даже покачнулся.
Маран, словно невзначай, толкнул его локтем в бок.
– Ну же, Дан, возьми себя в руки, – шепнул он по-бакниански. – Полудикому горцу из почти каменного века не к лицу такая чувствительность.
Дан, стиснув зубы, обтер руки песком… если б Маран знал, что промелькнуло перед его мысленным взором, когда он увидел свои пальцы… Изжелта-белое лицо Ланы, тонкая шея, последние толчки крови, судорожно выдавливавшейся из перебитой артерии… Правда, сам он останавливать кровотечение тогда не пробовал, даже нести Лану не помогал, а стоял, как столб, словно прирос к мостовой… Точно так же, как за минуту перед тем, в тот жуткий миг, когда машина Мстителей на невероятной скорости вылетела из сквера за Малым дворцом, из-за полуоткрытой дверцы вынырнуло темное дуло, и послышался короткий треск автоматной очереди. Пуль было семь, и предназначались они Марану, но досталась ему только одна… ерунда, пустяковая поверхностная рана!.. две прошли мимо, а остальные… И никогда никому уже не приведется узнать, пыталась ли Лана заслонить Марана собой, или это вышло случайно…
Усилием воли он отогнал видение.
– Мы можем идти, кехс? – спросил Маран.
– Погоди. – Лахицин спустился с небольшого бугра, на котором стоял его шатер. – Ты настолько горд, что не хочешь принять заслуженную награду? – Подумав минуту, он стал развязывать узел своего кита – верхняя одежда лахинских воинов, кожаная распашонка с широкими рукавами по локоть и удлиненными кпереди полами завязывалась на животе узлом, пуговицы на Перицене еще не были изобретены. Сняв кит, Лахицин набросил его на плечи Марана.
Несколько воинов, присутствовавших при «награждении», отсалютовали своеобразным рубящим снизу вверх жестом. Притушив насмешливый огонек в глазах, Маран повторил этот салют.
Когда
