приходится столкнуться с массовой тупостью, им приходится разрушать лабиринт и мышам по первой это не нравится.
Когда мы достигли дна, снизу постучали
Герои-революционеры, освободители, храбрецы, первые. Авангард движения. Абсолютная воля, решительные и непоколебимые. Дворянство или офицерство, может быть интеллектуалы из любых других сфер. Но никогда – рабочий класс. Рабочий класс – инструмент, как предлог. Без них никуда, их много и они всегда страдают больше всех и ждут, что их наконец-то спросят, а точнее – что они наконец-то проорут свое и немного пограбят. А новая элита привычным движением займет еще не остывшее кресло.
Примерно так выглядит облик революционного сопротивления глазами истории. Любой скажет, что для руководства революцией нужен исключительный стержень, воля неслыханная. И в целом он будет прав, если взять перевороты до 21 века.
Сегодня Правительство, ссылаясь на военное положение и необходимость ограничить вражескую агитацию, ввело ограничение на пользование всемирной сетью. Оставшаяся ее часть, отфильтрованная IT-блоком, оказалась полностью нежизнеспособной.
Сегодня – день, когда появившиеся изменения, скорректируют общий курс истории, мировой практики. «Сегодня» внесет жесткие и ранее не предсказанные коррективы в учебники политологии, социологии, государства и права. Сегодня мы стали революционерами. Правительство нас сделало таким. Теперь не надо быть лидером, не нужна идея. Каждый из нас революционер поневоле, вопреки. Пытаясь найти информацию, связаться с друзьями и близкими, пытаясь воззвать о помощи через сеть каждый становится политическим преступником.
Кровные узы
Два квадратных метра. Таков размер помещения, в котором находились девушка и трое мужчин разного возраста и внешнего вида.
– Егоров, на выход, – скомандовал смотритель из-за решетки привычно жестко и рутинно.
Самый старший мужчина приподнялся и подошел к клетке. Ключ проскрежетал в личинке замка, дверь отворилась. Егорова провели в кабинет дознавателя.
Кабинет представлял собой комнату немного большую, чем камера, в которой он сидел с остальными задержанными. Ремонт здесь был с пол века назад. Запах затхлый. Стены видели и слышали не одно страдание. Создавалось впечатление, что место пропитано безнадегой. Да, если бы у состояния «безнадега» могла бы быть материальная форма, то это помещение его олицетворяло бы. На столько была тяжелой атмосфера.
Стол, стул, кипа бумаг на столе. Стол из ДСП был готов развалиться на глазах. Небольшое зарешеченное окно под потолком. За столом сидел мужчина под сорок: c синяками под глазами, в серой бесформенной рубашке, с сальными волосами. Для общего антуража не хватало раскладушки в помещении. Она бы отлично дополнила образ мужчины. Образ человека, отдавшего все ради своей службы.
"Служб". Исходя из этимологии слова, институт служения происходит корнями из унизительного
