холодом, содрогаясь от сильных порывов.
В воздухе витает запах лекарств. Кто-то приподнял его руку, осторожно положил на что-то мягкое, притронулся ко лбу, произнес несколько слов.
«Не пойму, где разговаривают? Незнакомый голос».
Мысли спутались, завернули за угол неизвестного переулка, порвав тонкую нить связи.
Неприступно и высоко выросла стена. Его подхватило, понесло вдоль ее поверхности в сторону яркого пятна, в водовороте теней и бликов. Пятно неумолимо приближалось, выросло в фосфоресцирующую воронку, втягивающую светлые тени. Пространство трансформировалось в сферический тоннель с блестящими стенами. Он не испытывал ни удивления, ни досады, ни радости, было спокойно, он был собой и одновременно наблюдал со стороны.
– Анна Сергеевна, он давно поступил? – прозвучало громко, разом разбрызгав все блестящее. Голос был густой и требовательный. Веки поднялись сами собой, взгляд сфокусировал происходящее вокруг с приходящим сознанием. Предметы проступили размытыми контурами. Незнакомое лицо удалилось вверх.
Он почувствовал раздражение. Сознание не могло выстроить в привычный ряд происходящее. Мелькали обрывки фраз и разорванных силуэтов.
– Ночной! Часам к пяти с приемного прикатили.
– Точнее можете? Впрочем… – задумчиво оборвав последнюю фразу, человек в халате нагнулся, его лицо закрыло панораму обзора.
Пахнуло ароматом лосьона после бритья.
«Английский!.. С волной и свежестью… без конца и края крутят по ТВ», – пришла на ум нелепая догадка.
Рука вынырнула сбоку и аккуратно приблизилась к глазам.
– Та-ак, что у нас? Что ж, зрачки… это следовало… Анна Сергеевна, вынужден просить: скажите в ординаторской, пусть срочно готовят реанимацию, срочно! Я в приемный покой позвоню, торопитесь!
Белая шапочка, сдвинувшись в сторону, пропала. Он попробовал скосить глаза на звук, раздавшийся сбоку, – там что-то упало на пол. Послышалось негромкое шарканье ног. Лицо пожилой женщины склонилось к нему. Пахну́ло лекарствами, водой и хлоркой. Напомнило забытый запах палат армейского госпиталя из времен срочной службы.
– Что, сердешный? Мою пол, вдруг отчего-то зябко стало, облаком холода от койки. Наш врач – очень хороший доктор, внимательный! Мимо шел, а вернулся! До обхода тебе не дожить, милок. Не дай Бог! Глаза серые прикрой, не трать силы! Вера Павловна на ноги поставит, потерпи. – Он близко видел ее лицо с сеткой морщинок, видел всплеск ее руки.
В поле зрения остался квадрат беленого потолка в паутине трещин.
«Санитарка. Доктор. Больница! Что было перед этим? Вспомнить! Начало… Заведение недалеко от театра… Вечер. Так! А потом? Дальше? Будто разворачиваю скомканную газету из собственного бреда… Ну! Дальше! События! Моменты! Столы, тарелки, шторы, официанты были. Что ели? Хохотушка! Простушка несла кувшин с… и… стоп! Напротив, за неприбранным столом, было
