деньги за то, что всю жизнь представляется именем своего работодателя – это и есть пришествие на землю дьявола. Более странной формы человеческой занятости с требованием о высшем образовании мне не приходилось встречать, даже в нашем небольшом кабаре полузвёзд-полуталантов. И не переживайте, Мисс А была в курсе моего к ней отношения из первых уст.
Но она неплохо справлялась со своей работой, освободив меня от всех признаков эволюции моего организма, позволив не обременять свою голову чрезмерно сложными решениями задач очередного вечера. Меня беспокоил лишь единственный выбор между скукой и равнодушием. И с каждым днём я всё больше склонялась к последнему, в попытках хладнокровно и натянуто улыбаться прохожим.
Равнодушие позволяло вовремя наплевать на сотрясения земной коры, происходившие не под моими ногами. Иногда от этого честно и правда становилось страшно, но я научилась своевременно вспоминать о том, что всем также было наплевать на меня, когда я с протянутой рукой валялась на дороге собственной жизни, которая угрожала закончиться ничем на своей середине. Карма становится намного честнее, когда пытаешься жить в ответ. Таким образом, у моей мыльной оперы хотя бы появился сюжет, спасший меня от закрытия программы. Смешные параллели, которые, к чёрту, ничего не значат, когда просто хочешь выжить.
В чём был смысл моего вновь обретённого счастья без улыбки? Меня с ним быстро познакомили коллеги постарше. В том, что все вокруг знали обо мне правду. И правда эта состояла в том, что мне на них было издевательски легко наплевать, потому что они поступили уже один раз так со мной, и им за это не было стыдно. Поэтому каждый раз, когда меня кто-то останавливал на улице с бесчеловечным вопросом «как дела?», я, приноровилась, отворачиваясь в сторону и рассматривая кирпичную кладку на кому-то принадлежащем здании саморазрушения, громко заявлять, что всё – весьма плохо, и ведала свою трагедию на ночь. И мне бывало всё равно, что думал обо мне этот бедняга, случайно встретивший меня на рубеже смены фундаментальных основ собственной жизни по дороге из хлебного магазина, потому что в то время как он, празднично обременённый моими выдуманными, но всё же реальными ситуациями особой серьёзности, с испорченным настроением записывался на очередь в Betty Ford, он категорически не понимал, что в этой очереди он был за мной.
Наверное, я правда, временами теряла настоящие виды на смысл жизни. И, признаться, это иногда меня действительно шокировало и заставляло останавливаться, чтобы перевести дыхание на другие темы и на витрины магазинов, которые я к своему чуть запоздалому счастью могла себе теперь позволять. Тот, кто заявляет о том, что не в деньгах счастье, склонен умереть в первый день нового финансового кризиса, потому что, к не моему сожалению, он просто не знает, что такое карабкаться вверх по социальной лестнице, цепляясь зубами за вечно подставляемые тебе гнилые палки. Надеюсь, его спасение найдёт его за письменным столом весьма
