популярная?
– Думаешь, ты настолько мне необходимый?
Мы опять замолчали, повернув головы в разные стороны, стараясь доказать друг другу, что в каждой из сторон, было на что посмотреть: с его стороны – океан, с моей – закрытая терраса ресторана с кучей запертых в бриллиантах гостей, – и одно и второе быстро надоедает, если смотреть на это слишком часто бесплатно.
– Я уверена, что эта адова смесь из папайи – приступ шизофрении переплаченного шеф-повара, а не местное чудо кулинарии.
– Пускай. Это всё же хоть какой-то эксперимент. Здесь и так слишком скучно с этой погодой. Приличному организму требуется разнообразие.
– Отлично, тогда я неприлично экстремальная версия фаната консерватизма.
– Консерватизм не может быть экстремален.
– Потому что ты так решил?
– Потому что любой консерватизм предполагает умеренность.
– Если тебе семьдесят.
– Если ты действительно консерватор. Консерваторы носят Levi’s, а не Guess.
– Если только эти Guess не были в их собственности последние три года. Я так понимаю, ты про мои джинсы говоришь?
– Да так, к слову, просто.
– Суть не в этом.
– А в чём?
– А в том, что меня тошнит от инновационности этого неуклюжего места и скотства соседствующих рож.
– Да ты сама любезность по отношению к людям последнее время.
– Они заслужили.
– Чем?
– Своим неуважением к жизни. Позавчера, например, одна дама решила, что может закрыть ресторан на персональное обслуживание. В результате все стояли под дождём и ждали, пока она поест. И ладно бы она заказала себе хоть что-то. Так она сидела и два часа допивала один бокал столового вина в окружении десяти официантов и полусотни голодных бездельников за дверью. Что это, если не пошлость?
– Откуда ты в курсе, что она пила именно столовое вино?
– Я человек с мозгами.
– И как же человек с мозгами определяет сорт вина в бокале за десяток метров от него?
– Заводит дружбу с официантом, который за десять долларов показывает счёт.
– Как там кто-то сказал: «В Ритце такого бы точно не допустили»?
– Я не об этом, – я отвернулась, разворачивая газету, и пытаясь на страдающей от порыва ветра типографской печати найти что-то хорошее, что произошло вчера в мире, и о чём кто-то, измученный тысячами словосочетаний сарказма, хотел бы мне рассказать сегодня утром.
– А о чём же ты?
– Я уеду завтра.
– Хватит ныть.
– Без слёз. Серьёзно.
– Какая вульгарность. Уезжать до официального открытия и групповой фотографии?
– Ты же сам их всех презираешь.
– Точно. Но в глубине души. Глубоко-глубоко, так чтобы совершенно искренне и совершенно для них неизвестно. И, по крайней мере, я охотно ем всё то, что мне предложат, потому что всё это не мной оплачено. Даже, если это мусс из папайи, и по вкусу он напоминает содержимое подгузника.
