было бы очень жаль расставаться с ними хотя бы на один день.
Было там и несколько новых вещей, подаренных Зуевым, включая и свадебный костюм. При взгляде на него Галина млела в улыбке и углублялась в себя.
– Дорогая, ты скоро? – поторопил ее Зуев.
Она откликнулась:
– Не могу выбрать платье, милый!
Он заглянул туда и сказал:
– Дорогая, это смешно. Не думай о тряпках! Можно купить такого добра целый вагон! Бери только самое необходимое, как в поход.
Ее чем-то поразило такое сравнение, и она тихо засмеялась от счастья:
– Как в поход! Милый, какой ты смешной и замечательный!
И закрыла шкаф, так ничего и не выбрав оттуда.
Потом она рассеянно со всеми перецеловалась на прощание, охранник и по совместительству шофер Андрей открыл перед ней дверцу, Зуев бережно, со всеми предосторожностями усадил ее на сиденье и велел ни в коем случае не утомляться, а Андрею многозначительно кивнул. Андрей тоже кивнул в ответ и даже опустил глаза в землю: нечего намекать, мол, когда все обсуждалось заранее и давно решено и разложено по пунктикам!
Галина откинулась на спинку сиденья, как королева, и закрыла глаза от блаженства. За ней так ухаживают!
В ее мыслях смешивалось желаемое и действительное.
Дверца захлопнулась. Андрей сел за руль.
Машина медленно тронулась с места, переваливаясь на ухабах, и не спеша покатила к асфальту. Сквозь тонированные, почти черные стекла Ваня смутно различал очертания маминой головы.
Она ничего не знала и не понимала, но он-то знал точно, что она уезжала навсегда.
Впрочем, это знали все и относились к этому по-разному. Кто-то радовался, кто-то жалел, а кому-то было все равно.
И большинство все-таки жалело.
Сразу после того, как машина скрылась из виду, оставив лишь клубы пыли, у всех собравшихся проводить женщину в санаторий вырвался одновременный вздох облегчения. Словно в глубине души каждый осознавал свою вину перед ней и подсознательно ожидал какой-нибудь пакости напоследок, либо от нее самой, либо от Бога – ее заступника. Но ничего такого не произошло. Галина не изменила себе и была отдана на заклание.
Зуев бросил на Ваню победный взгляд, от которого мальчик побледнел и отвернулся. На него будто надвигалась стихия, противостоять которой не было сил. Пока еще длился учебный год, он мог спрятаться от этой стихии в школе, но всего лишь через месяц будет уже выпускной вечер, и – всё, никакого спасения.
Потому что в руках Зуева мама и дом.
Дом жалко, конечно.
Но за маму вообще сердце обливается кровью!
Он стал еще более отчужденным и хмурым, чем обычно. Вовсе перестал посещать старый школьный стадион – чужая свобода и радость жизни посторонних мальчишек причиняла ему боль. В мастерской у него всё валилось из рук, так что механизаторы начали
