магазина и повезла их по неизвестным Элинор улицам. Рамон построил весьма витиеватый маршрут. Проехав по одной улочке совсем чуть-чуть, они свернули в запущенный проулок, где наружные зеркала едва не чиркали по бетону фундаментов, когда машина катилась под уклон. Затем – еще пара кварталов по куда более широкой, но пустынной артерии, и вот – снова проулок. Элинор, не запоминая дороги, просто откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Было не так жарко и душно, как она ожидала: машина остыла, пока стояла в тени, а Рамон, едва они тронулись, пооткрывал все окна, так что волны прохлады приятно разбивались о лицо и трепали волосы.
По мере удаления от дома Элинор Рамон словно оттаивал, становясь самим собой. Он отбросил резковато-нервозный тон и стал комментировать виды за окном, делиться со своей пассажиркой впечатлениями от первого этапа плана.
– Да, конечно, надо было ночью все это делать. Тогда и спокойнее мне было бы.
– Как раз ночью могли бы возникнуть проблемы, – заметила Элинор. – Мой сын имеет привычку приходить и уходить в очень позднее или раннее – как посмотреть – время. А тут вдруг я с чемоданами… Пусть ему и его отцу на меня плевать, но кто-то один уж точно заметит, что что-то не в порядке. С чего бы мне уходить из дома посреди ночи, если я всегда езжу на наши мероприятия на полуденном поезде? И никогда не беру с собой столько вещей. А так начнут что-то подозревать лишь послезавтра, когда съезд пройдет, а я домой к вечеру не вернусь.
– Да-да, я не подумал об этом… Хотя при этом варианте нас бы никто не опознал. Вдруг кто-то из соседей в окно наблюдал и видел, как ты стояла у дома с чемоданами, а рядом терся незнакомый, нездешний мужик… А потом оба ушли в одну сторону, да еще мужик – с твоими чемоданами.
Элинор издала полусмешок-полувздох и, наклонившись, нежно погладила его бритый затылок:
– Милый Рамон, не переживай так. Никто нас не увидел. А даже и увидел бы – что с того? Они не знают, кто ты такой и куда мы направились, не знают даже марку нашей машины. И вообще… Мы взрослые люди, никаких законов не нарушаем.
Между тем, они уехали достаточно далеко. Плотность застройки становилась все ниже, как и здания вокруг. Места излучали необжитую, но при этом суетливую ауру – промзоны, не иначе. Значит, они либо въехали в Верхний Леонард, либо пересекали окраинные районы Нижнего, те, что граничат с сектором Хавьер.
– Так куда мы все-таки направляемся?
Рамон мельком посмотрел на нее через салонное зеркало:
– Тут совсем близко. Десять минут – и мы там. Правда, еще предстоит немного пройтись.
– Разве мы не уезжаем из сектора? – спросила Элинор в недоумении. – Ты же сам говорил, что нас будут искать, и потому надо оказаться подальше.
Мужчина виновато и ответил не ранее, чем они миновали два перекрестка.
– Мы как бы и окажемся за пределами Леонарда, но никто этого и не заметит.
– Хорошо, допустим, – медленно проговорила пассажирка,
