исполнителей. Ты не представляешь, насколько мерзко на душе, когда приходится отвечать за провалы, допущенные из-за жадности и бездействия моих же подчиненных! И ведь ничего не изменится, сотня гильотин тут не поможет… Народ не изменить, каждый норовит урвать часть пирога, когда его только на секунду подпустишь к кормушке. Если ли этому решение, Геральд?
Гаулер иронично усмехнулся и бросил взор на сад. Среди апельсиновых деревьев и декоративных кустарников, окруженных мощной каменной стеной, построенной еще в период пребывания здесь ордена меченосцев, двигалось какое-то светлое продолговатое пятно.
– Ваш любимец вышел на прогулку. Спуститесь к нему?
– Думаю, да. В иные моменты он может заменить мне тысячу мудрейших собеседников, – устало улыбнулся Люстон и спустился с балкона по каменной лестнице вниз, к узкой грунтовой дороге, ведущей в Эвженский сад.
Там прогуливался великолепный снежный барс, с которым вождь обожал проводить время. Гаулер и Штихилис остались стоять на прежнем месте, а Краучер отправился вслед за президентом. Барс признавал только их двоих, остальных же, в том числе и Геральда, встречал недоверчивым взглядом и недружелюбным оскалом. Отец барса когда-то давно был доставлен из Гималаев для столичного зоопарка. Его привез один санторский путешественник, чудом спасший животное из браконьерского капкана. Феррантос, заядлый любитель кошачьего царства, сразу же положил на него глаз. После того, как у барса появилась самка, а затем родилось несколько детенышей, одного из них президентская свита забрала для своего предводителя. Люстон в свое свободное время постоянно наведывался к своему любимцу, давая волю человеческим слабостям, которые у сильных личностей часто воспринимаются как нечто недопустимое. «Моя пушистая отдушина», – шутливо называл он барса.
С тех пор прошел не один год, и ирбис, прозванный за свое изящество Алмазом, стал неотъемлемой частью Эвженского сада. Издали экзотичного зверя, прогуливающегося вдоль специального вольера, можно было увидеть даже простым горожанам. А в закрытые для публики часы сам Феррантос сопровождал своего любимца на прогулке. Тот, в свою очередь, любил утыкаться в хозяина своей гигантской мохнатой мордой и громко урчать, чувствуя нежное потрепывание за ухом.
Сегодня Феррантос, как обычно, опустился на корточки, и барс прилег рядом, греясь последними лучами предзакатного солнца. Президент провел рукой по шелковистой шерсти и повернулся к Краучеру.
– Ты знаешь, а у меня была сегодня шальная мысль дать залпом по толпе…
– Хотели сразу отрубить себе сломанную ногу, даже без совета врача?
– То есть твоего совета что ли? Или всезнайки Гаулера?
– И его, и моего, и всех остальных членов команды. Мы же все несем ответственность за Санторию так или иначе. Но я не думаю, что вы бы решились на такое. Залп – слишком рискованно.
– Да,
