частью поэзию, хотя словом, конечно, владею. Но это долгосрочный проект. Вы уверены, что настроение у вас не изменится?
– За меня не переживайте. Будете получать вдвое больше профессора Харбинского университета. Но учёт и контроль жесткий, будете отчитываться за каждый прожитый день.
Николай Илларионович испытывал непреодолимое желание сплюнуть в салфетку, как будто на язык ему попалась какая-то гадость, и все его вкусовые рецепторы взбунтовались разом. Но рассудок, отдрессированный долгими поисками случайных заработков, убеждал его, что, мол, это просто творческий заказ, как статья в газету, и ему нет никакого дела до личности заказчика. В конце концов, всегда можно будет в любой момент отказаться, но накопить какой-никакой жирок, чтобы уже спокойно озираться вокруг.
– Ладно, давайте попробуем. У нас будет какой-то контракт?
– Нет, вам порукой моё купеческое слово. А вот вы должны подписать соглашение о неразглашении со штрафными санкциями на миллион, а то вдруг все узнают, что это не я.
– Откуда же я возьму миллион?!
– А вот и не разглашайте! – Ли Сифу опять показал свои гнилые зубы. – Да ладно, не бойтесь. Это просто формальность.
– Ну, поскольку мне ответить по таким обязательствам всё равно нечем, будь по-вашему.
Когда они вышли из ресторана, Ли махнул пробегавшему рикше.
– Вам куда, Мастер?
– Да спасибо, я пройдусь пешком.
– Не скромничайте, я плачу. Мы же уже партнёры.
– Дело не в этом. Мы, русские, считаем, что ездить на людях как-то унизительно для нас самих, это же не животные. Слышали историю, которая стала здесь легендой? Один богатый русский, бывший купец первой гильдии, засиделся в ресторане и, когда вышел, не обнаружил ни одного извозчика. Зато к нему мгновенно подскочил тщедушный китайский рикша, готовый отвезти его куда угодно. Купец был центнера на полтора, потому что полакомиться любил и ни в чём себе не отказывал. А китаец весил килограммов сорок, непонятно, в чем держалась его душа – видно было, что голодал, да, наверно, ещё кормил семью. «Ступай прочь!» – рявкнул купец, но китаец упал ему в ноги и стал умолять дать ему возможность заработать хоть пару мелких монет. Тогда русский посадил его на место пассажира, дал крупную ассигнацию и сам повёз по центральной улице, повергая в шок всех прохожих. Конечно, в этом был элемент купеческого эпатажа, но была и глубинная русская черта к сопереживанию и душевной щедрости…
– Хороший анекдот, я слышал. Ну, как угодно. До завтра!
И Николай Илларионович в задумчивости пошёл по улице Китайской, где замысловатые иероглифы вывесок соседствовали с названиями фирм «Сименс-Шукерт» и «Товарищество Э. Циндель в Москве», по направлению к Русско-Азиатскому Банку.
2
Прошло
