школу снайперов. В 1938 году он поступил учиться в Осиповичское общевойсковое училище. К этому времени его родители переехали в свой собственный дом. Вот здесь я ещё раз видел дядю Толю в 1939 году. Он был уже в красноармейской форме курсанта училища, и на нем был теперь ремень не командирский, а матерчатый, обыкновенный солдатский ремень с простой металлической пряжкой. Я спросил своего дядю: «Почему ты не носишь красивый, хороший ремень, который у тебя остался от школы снайперов?». Он сказал, что по курсантской форме одежды ему положен вот такой вот плохой ремень. 10 июня 1941 года в ускоренном порядке, без экзаменов курсантов выпустили в звании командиров взводов. Дядя Толя поехал на службу в Красную Армию. По пути он заехал в Москву и был там приблизительно дня три – 14, 15 и 16 июня 1941 года. Тут же началась война. Он воевал на Западном фронте, был ранен, лежал в госпитале в Уфе. У меня была копия его письма из уфимского госпиталя своему старшему брату Владимиру, которую из Москвы мне прислала моя двоюродная сестра Ольга. Письмо было написано осенью 1941 года. Письмо бодрое, дядя Толя пишет, что он поправляется и снова идет на фронт бить немецких оккупантов. К своему брату Володе он обращался «Вован» – по-видимому, он так звал его с детства.
В 1942 году тетя Ксения, живущая в Москве, получила извещение о том, что лейтенант Стальгоров Анатолий Флорентьевич, командир 7 стрелковой роты 1190 стрелкового полка 357 стрелковой дивизии, погиб 20.01.1942 г. в 6 км северо-западнее крупного населенного пункта Сычевка Смоленской области (не похоронен, оставлен на поле боя). В январе 1944 года сразу после освобождения Смоленска от немцев его двоюродная сестра Лидия Селезнева прислала в Москву моей тете Ксении письмо, в котором она писала, что Толя был у них во время оккупации Смоленска в мае 1942 года. Его в бессознательном состоянии с поля боя подобрали немцы, и он был в немецком армейском госпитале до конца мая. Он пробыл в семье своей двоюродной сестры три дня, сказав при этом, что его начальство отпустило именно только на три дня. Он сказал, что мог бы остаться у них совсем, но у них негде жить (обратный адрес письма Лидии Селезневой – Дорожная будка). В письме написано, что Лидия через неделю после посещения их Анатолием пошла в Смоленск искать его там. Она думала, что он в лагере военнопленных. Пишет, что ей сказали, что никакого лагеря военнопленных уже нет, что половина военнопленных ушли в партизаны, а вторую половину немцы куда-то угнали. В письме в Москву она добавляет: «Вот закончится война, и все найдутся».
До 2013 года никаких известий о моем дяде Толе больше не было. Я начал собирать семейный альбом с 2002 года, и тогда же послал в архив Министерства обороны запрос о судьбе Стальгорова Анатолия Флорентьевича. Два года архив мне не отвечал, а в 2004 году прислал копии извещения о его гибели (оставлен на поле боя) под Сычевкой в январе 1942 года. В 2013 году сын моей двоюродной сестры Ольги Стальгоров Антон Игоревич обнаружил в интернете материалы «Форума тульских краеведов», в которых упоминалась
