что те, у кого есть посуда, могут набрать воды, причем могут идти только дети и старики, причем только по одному. Кто-то подсунул мне графин емкостью 2 литра. Кто его мне дал, я не видел, но помню, что у нас в семье графина не было. Я пошел к колонке, думая, что наберу полный графин и принесу в подвал. Чёрта с два! Как только я набрал примерно треть графина, немецкий часовой, который стоял возле колонки, оттолкнул меня, рявкнув «Weg!» («Прочь!»), и я отошел назад с этим графином. После меня к колонке подошёл старик-еврей с окладистой бородой. Посмотрев на него, часовой крикнул «Jude!» и ударил его ногой в живот, не пустив к колонке. От удара старик упал, из подвала выбежали двое мужчин и затащили его обратно. Это был единственный случай издевательства немцев над евреями, который я видел.
На вторые сутки к нам в подвал зашёл немецкий офицер, говорящий на русском языке. Он обошёл подвал, осмотрел людей, одновременно разговаривая с офицером – старшим нашего конвоя. Когда он уже выходил из подвала, находящиеся внутри люди стали спрашивать его, будут ли нас кормить, на что он ответил по-русски: «Пусть вас кормит Сталин». Однако же, потом к нам спустился офицер охраны и сказал, что начальник ему разрешил выпустить по одному человеку из каждой семьи в город за продуктами. Он предупредил, что если через два часа ушедшие не вернутся, то их семьи будут расстреляны. Из всего количества семей, находящихся в подвале, представители только около десяти семей (все мужчины) пожелали идти за продуктами. Мой отчим Верниковский сказал, что пойдет он. В итоге он принес примерно полмешка солдатских засахаренных сухарей. По-видимому, он с кем-то вдвоем взял этот мешок на военном складе, а потом они его разделили пополам. Верниковский, когда ходил за продуктами, разведал обстановку и сказал нам, что из подвала можно бежать. Мама в ответ сказала: «Как же я побегу с детьми? А бросить я их не могу!». Она отказалась бежать, боясь того, что при побеге немцы нас застрелят. Тогда Верниковский сказал, что сбежит один. Мои мама и отчим в то время часто ссорились, и ещё до того, как советские войска оставили город, она буквально выгоняла его из дома, чтобы он ушёл в армию. Он говорил на это, что в Красной армии хорошо служить в мирное время, а во время войны могут и убить, так что он не пойдет. Ночью Верниковский убежал вместе с кем-то из товарищей.
Нас на следующий день подняли, построили в шеренгу и сказали: «Сейчас перед вами выступит начальник, и вы пойдете через Друть, а дальше идите, куда хотите». И тут перед нами выводят Верниковского и ещё человек пять, которые с ним бежали. Немецкий офицер сказал: «А вот эти люди хотели бежать, не хотели подчиняться и поэтому должны быть расстреляны». Все молчали. Далее офицер со стеком в руке говорит: «Но, поскольку мы цивилизованные люди, я на этот раз их прощаю. Однако чтобы они так больше не делали, надо преподать им урок». И он отхлестал своим стеком каждого по лицу. После этого он приказал им идти к своим семьям,
