и тем самым стяжать себе славу. Он предпочитал оставаться бедным и незаметным аскетом, как и все святые нашей Церкви. Это доказывает и тот факт, что всю свою жизнь он отличался редким бескорыстием. Хотя на протяжении многих лет он был настоятелем храма в центре Афин, в это время его знали весьма немногие, потому что он всегда старался оставаться в тени. Он не злоупотреблял своим дарованием, но использовал его лишь на духовную пользу людей и «во славу Божию». «56
«Он сам жил смирением, веря, что он – ничто, потому что Бог, как он говорил, это всѐ, и всѐ, что мы у Старца видели, – это не его, но – дары Божии.«57
«Тогда все жители деревни стали называть Батюшку святым и пророком. Все хотели к нему прикоснуться, поцеловать его руки, ноги, обласкать, все наперебой хотели принять его у себя дома. И поскольку они приходили и кланялись ему в ноги, почитая за святого, Батюшка очень расстраивался и просил немедленно найти способ увезти его из деревни. Так случилось, что в это время шел автобус в Афины. Отец Порфирий с большим трудом вырвался из объятий жителей и сел в автобус; и хотя народ пытался задержать его, он все-таки уехал.«58
«Отец Порфирий, как настоящий православный отшельник, хотя и жил в миру, хотел, чтобы его жизнь была сокрытой от людей. Он всегда сильно расстраивался, когда узнавал, что кто-то его «рекламирует», распространяя его фотографии, магнитофонные записи бесед и т. д.«59
«Отец Порфирий поражался тому, как много чудес открыл ему Бог. Его духовная высота явствует из его чувства собственного ничтожества. Очень трогательно он говорит о себе в одном из своих писем: «Я чувствую, что я самый грешный человек на свете… Я чувствую, что у меня много грехов, и прошу всех, кто знал меня, молиться обо мне, потому что и я, пока был жив, с великим смирением молился за вас» Кроме великой любви отец Порфирий обладал еще и великим смирением. Однажды он сказал мне: «Я хочу тебя отругать». – «За что, Геронда?» – спросил я. «За то, что ты рассказываешь обо мне, о моих дарованиях. Я не желаю, чтобы ты об этом говорил. Все это даровал мне Бог в надежде, что я оценю Его дарования и стану лучше. Чадо мое, я боюсь, что на Страшном
суде скажу: «Господи! Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не Твоим ли именем многие чудеса творили?» И Господь мне ответит: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня“„60
«Однажды я услышал критические замечания об отце Порфирии в некоторых «духовных» кругах и был этим очень огорчен. В одно из своих посещений Старца я вдруг невольно заговорил об этом, но тут же спохватился и замолчал. Старец проявил живой интерес к моим словам и, ничуть не смутившись, сказал: «Продолжай, продолжай, расскажи, что обо мне говорят. Я хочу это знать не из любопытства, но для того, чтобы увидеть, где я ошибаюсь, и исправиться». Из этих слов я понял, что для отца Порфирия не существовало проблемы личной обиды, то есть по сути – гордости. Он смиренно признавал свои ошибки с тем,
