вышел и деловито направился Баклажанову, вновь подав ему руку.
– Привет еще раз, Борух! – сказал он. – Ну как, освоился? Познакомился с людьми?
– Да, Милий Мильевич, – ответил Баклажанов, – сейчас Лукич подойдет, объяснит все, пока осматриваюсь.
– Ну, ладно, я на совещание, а ты тут не робей, выше нос! – сказал Кукунов, словно отчитавшись перед ним, пошел обратно к машине, сел и уехал.
С тех пор прошло много лет, но Борух часто вспоминал ту немую сцену и звенящую тишину, которая воцарилась в цеху после отъезда директора. Был слышен лишь полет голубя, важно севшего на остановившийся тестируемый турбокомпрессор. Голубю было все равно.
– Ты кто? – спросили хором рабочие.
– Я Борух Баклажанов! – ответил он, понимая, что начинает зарабатывать авторитет.
Близился обеденный перерыв, но новую партию турбокомпрессоров так и не привезли.
– Борух, пойдем погуляем во время обеда лучше, поговорим, – сказал подошедший Лукич.
Было видно, что Баклажанов его чем-то зацепил. Эти обеденные прогулки и разговоры с Лукичем в итоге стали традиционными. Тот объяснял ему все нехитрые премудрости работы в цеху и обучал основам каратэ, которым он, видимо, занимался в одном из родов войск. Тогда Баклажанов четко усвоил основной принцип, что цель должна быть за точкой удара. Это и являлось одним из столпов «Бусидо» – жизненного пути, пути воина.
Этапы большого пути. У каждого свои
С детства Баклажанов испытывал какую-то необъяснимую тягу ко всему, что находится в движении. Его интересовали самокаты и велосипеды любых видов: словом, все то, на чем можно куда-то ехать. Он любил прокатиться до Пулковских высот, останавливаясь и наблюдая за пролетавшими мимо машинами и задумываясь о судьбе людей, сидевших в них. Куда они ехали? Зачем? Но, постояв немного, он продолжал ехать опять, словно в погоню за ними, что-то доказывая самому себе. Он ехал и останавливался и ехал опять. Ехал он не спеша, и ему тогда казалось, что это были какие-то этапы – этапы большого пути.
Как-то в процессе своей деятельности Борух имел счастье познакомиться с одним управдомом с большой буквы «У». Это была спокойная и уравновешенная женщина, все было при ней: памятуя об Ильфе и Петрове, «и арбузные груди, и мощный затылок». Если бы Баклажанов был сиротой, он бы почел за честь, чтобы она его усыновила. Они беседовали на разные темы, в том числе о жизни и о судьбе, и в его глазах она была просто матерью Терезой, хотя Борух никогда никому не говорил больше, чем положено. И в один прекрасный день она просто исчезла, и появился другой управдом, у которого Баклажанов поинтересовался о судьбе предшественницы.
Тут, справедливости и сюжета ради, необходимо наградить легким экскурсом одногруппника Баклажанова, весьма тонкого индивида, ибо он достоин. В университетские годы это был стройный юноша с заразительной улыбкой. Иван Штакетов был памятен Боруху многими вещами. Он никогда не верил,
