Но тот вдруг окинул взглядом стол, бумаги, и промычал про себя:
– Интересно!.. – при этом, вскоре улыбнулся, – и Дэни подумалось с радостью, что первое впечатление, возможно, его подвело. Он улыбнулся в ответ.
Старик продолжил:
– Не знаю, может, ты что-то слышал обо мне; зовут меня Кроне Винч.
Дэни чуть мотнул головой, как бы говоря «нет, не слышал». Кроне на это улыбнулся опять – ему понравилось, что хоть кто-то о нём ничего не знает, то есть этот молодой человек в общении с ним не будет исходить из «легенд, которые бродят по всему Оле-Вивату». Это будет не запятнанный заранее ожиданиями разговор.
«Интересно, он вообще понял, что я профессор? – Кроне смекнул, что, может, для большей душевности разговора следовало бы снять бейдж различия. – Ладно, это поздно».
В конце концов, Кроне знал, о чём будет говорить, – и бейдж тут ни при чём. Они присели; профессор убедился, что его собеседник – тот самый Дэни, про которого ему рассказывали, и спокойно начал:
– Словом, как у вас с бесчувственностью?
Неожиданное начало разговора не смутило Дэни. Он вспомнил всё, что Рэдмонд и Тэликси рассказывали ему про бесчувственность, мысленно представил себе Нейчиди и заметил:
– Наверно, хуже, раз наш город называют традиционным.
– Ну, в вашем городе много «традиционного». – Кроне сделал паузу. – Бесчувственность – особая вещь. Это универсалия! На собрании, если помнишь, шла речь об универсалиях. В общем, сегодня мы поговорим о бесчувственности. Я – профессор Института и занимаюсь этим направлением.
Дэни чуть не подскочил:
– Ко мне пришёл профессор?! – и только сейчас он вспомнил, что означает оранжевый цвет бейджа. Далее он как-то смутился и сел обратно.
– Вот так! – радостно отреагировал сам Кроне. – Между тем, что же такое бесчувственность? Как ты её себе представляешь?
Дэни всё ещё переваривал, что этот старик с подержанным лицом, на котором промелькнула улыбка, – профессор. Правда, он едва ли знал, как точно сформулировать свой ответ.
– Давай я тебе расскажу, – понял Кроне. – Трудно сказать, когда появилась эта универсалия, но о бесчувственности известно с самого основания Оле-Вивата. Я думаю, с неё вообще началось становление новых обществ. Их ещё называют идеологическими государствами.
– Да, это я знаю.
– Так вот, бесчувственность – это стержень любого такого государства. Мы не знаем всей истории – она корнями уходит далеко в прошлое, – но точно известно, что когда-то человек был более уязвимым. Почему? – потому что он слишком доверялся чувствам. Он многого боялся, переживал, расстраивался по каждому пустяку. Более того, он перекладывал свои чувства на других – искал, как тогда говорили, поддержки и сочувствия, вступал в некие … «отношения». Сейчас это всё кажется смешным, даже в традиционных городах, – и, тем не менее, так было. В чём причины такого странного поведения человека в истории, –
