Для Пьера этот трактат является криком бунтарства, посвященным религии, стимулом продолжать бороться за то, во что верил он и его соратники. Книга, запрещенная во Франции, по сути является началом его мышления, давно переданная в его руки. Осторожно извлекши ее из кипы других произведений, он опускается на тканевое кресло, удобно расположившись в нем. Закинув ногу на ногу, молодой человек раскрывает произведение на нужной странице.
«Изучай не книгу, именуемую Писанием, которую может создать человеческая рука, а писание, именуемое мирозданием.»
Вглядевшись в эти слова, он осторожно опустил книгу на небольшой округлый стол, расположенный рядом с креслом, и закинул голову назад. Вслушавшись в голоса, парень вновь услышал бурные споры мужчин, и прикрыл глаза, чтобы не слышать. Или по крайней мере, не видеть. Жизнь шла как попало. В один день солнце могло сиять ярко, а в другой покидало, словно вдова, уходящая на работу, оставляя детей. В комнате царила пустота. Тишина, казалось, была ее близкой подругой, что промелькнуло в голове у Пьера. Улыбнувшись самой замысловатой улыбкой, молодой человек прошептал: «В раю иль нет, но я свободе… и мертвецом руку пожму.». Окинув взглядом книжные полки, он остановил глаза на Библии, так одиноко стоящей в самом дальнем и высоком месте. Существует ли рай и ад Пьер не знал, да и особо не вдавался в религиозные размышления, но вновь услышанная музыка Баха, прозвеневшая в его ушах словно церковные колокола, заставила его пропитаться странным непривычным чувством единения с чем-то божественным, высшим. Люди вовсе не святые. И жизнь дана не на то, чтобы стремиться к святости, она дана, чтобы осознать, что почва, на которой стоит человек – не божественные небеса и никогда ими не будет.
Дверь приоткрылась, и в помещение ворвался, будто вор, резкий запах табака. Переведя взгляд на виновника, Пьер вновь откинулся на спину. Николас быстрым шагом подошел к стулу и опустился на него, яростно закинув одну ногу на другую. Молодой человек боковым зрением взглянул на друга, подметив некую суетливость в его действиях. Щеки парня были словно алый закат, смешанный с нежными розовыми облаками, а волосы непривычно растрепаны. Слегка трясущейся рукой он поднес сигарету к губам и сделал очередную затяжку, выдохнув вредный пар ноздрями. Вернувшись в нормальное положение, Пьер удобно устроился, немного повернувшись корпусом к парню.
– Ты в порядке, приятель? – осторожно спрашивает он, стараясь не разжечь пожар, который вот-вот намеревался распространиться внутри Николаса. Тот усиленно несколько раз кивает головой, вновь стягивая щеки, вдыхая дым, от чего молодой человек отталкивается руками от сидения и берет книгу, оставленную на тумбе, возвращая ее на место. Повернувшись к мужчине, он видит, как тот дрожащими руками пытается поправить волосы, что у него получается весьма плохо, и прижимает тыльную сторону ладони к губам, направив взгляд в пол. Недолго думая, Пьер чуть приоткрывает уже закрывшуюся от открытых окон дверь и тянется в ее сторону головой.
– Элизабет, принеси нам с другом рома! –
