сжала зубы и ускорила шаг, практически превращая его в бег. Ей уже было все равно, догонит он ее или останется там, убьет ее или оставит жить в мыслях, которые с каждой секундой все больше угнетали. В голове крутились лишь его слова и все воспоминания, в которых ее мама так спокойно и нежно относилась к кузену, словно к родному сыну. Оправдывать его, учесть воздействие алкоголя не было сил, и она пересилила свое желание обернуться и взглянуть на него снова, попробовать увидеть в нем прежнего человека. Люди делают так всю жизнь – несмотря ни на что, идут дальше. И Роза пошла упорнее, хоть каждый шаг причинял невыносимую боль.
Будь у нее хоть один шанс на то, чтобы услышать причины, понять, что случилось, и как они так быстро выросли, она бы ухватилась за него, но такого шанса не было. Как и не было шанса на то, что они когда-то снова станут близкими. Роза не могла поверить до конца в свои же слова – брат с отцом стали настолько запретной темой для нее, навечно связанными одним словом – побег. Родной дом исчез навсегда, оставшись в ее памяти, как нечто далекое и невозможное, бесконечно теплое, но запретное. Но больше всего в ней бушевало непринятие его слов о предназначении девушки, она не принимала это мнение всей своей душой. Противясь в душе каждой букве, оказавшейся в тех словах, француженка свела брови вместе и закусила щеку. Неужели ее двоюродный брат, друг всей ранней жизни мог стать таким человеком? Тысяча и один вопрос круговоротом давили на девушку, наполняя ее уже содрогающееся тело. На улице так же тепло, но дрожь охватила ее, работая вместе с прошлым и пытаясь убить в ней последние остатки светлого. Люди словно возникали из неоткуда, тенью воспоминаний. И вздохнув глубже, она пошла дальше – уверенно и честно, хоть в ее глазах разбивались тысячи осколков.
Глава 8.
Пьер хлопает дверью автомобиля, оглядывая здание, у которого остановился Николас. Оно практически блестит нежным голубым цветом, отражаясь в стеклах машины. На его лице застывает смешение заинтересованности, любопытства и абсолютного непонимания. Друг же стоит весьма уверенно, опершись на транспорт спиной и скрестив руки. Всем видом он словно показывает, что здесь должно произойти нечто важное, и Пьер наконец не выдерживает.
– Что мы здесь делаем?
Приятель поворачивается с самой искренней улыбкой, которую только может показать человек. Пьеру на мгновение даже кажется, что его зубы сверкают на солнце, но он быстро качает головой, списав все на недосып. Николас нехотя кидает взгляд на часы, охватившие его запястье, и кивком указывает Пьеру на вход, не спеша поднимаясь по ступенькам. Мужчина, решив оставить все вопросы, подходит к большой тяжелой двери. На ней вырезано «Отель Гурьер», что озадачивает его, но, полностью доверяя Николасу, толкает дерево, заходя внутрь. Ему открывается бесконечно величественный, слишком пафосный вид, от чего все внутри молодого человека сжимается в ярости. Но внешне он сохраняет достаточно спокойный вид, оглядывая комнату. Размер помещения можно сравнить с национальной библиотекой Франции,
