прорывались бушующие в нем страсти. Окружавший Хорвина ореол спасателя сестры от разбойников, человека, умеющего выживать в лесу, способного в одиночку справиться с диким зверем, еще больше возвышал его в глазах Элисы.
И, конечно, она ринулась в бой. То, что Хорвин считался женихом ее двоюродной сестры, не только ее не останавливало, но даже подстегивало. Он должен принадлежать Элисе, должен пасть жертвой ее чар, он должен пополнить список ее поклонников. И тут ее ждало разочарование. Хорвин остался равнодушен к ее заигрываниям, ни улыбки, ни завлекательные взгляды, ни тщательно подобранные туалеты не произвели на него никакого впечатления. Конечно, он мог бы подыграть ей. Верно оценивший Элису с первого взгляда, он сразу понял, что ей достаточно осознания своей победы. Скажи он ей несколько комплиментов, признай себя очарованным ее красой, проведи около нее всего лишь немного времени, и Элиса успокоилась бы, и оба они тогда избежали бы множества переживаний. Но Хорвин не был способен на компромиссы, он не хотел и не мог вступать в любовные игры с женщиной, которая не только не нравилась ему, но была воплощением всех тех свойств, что были ему отвратительны. Его, человека тонкого и искреннего, не могла привлечь девушка поверхностная и избалованная, а ее искусственные ужимки только вызывали у него раздражение.
И все-таки он ее недооценил. Даже не только он, но и сама Элиса не подозревала, какое сильное чувство может завладеть всем ее существом. Первоначальное любопытство, уязвленное самолюбие, все разгорающийся интерес, восхищение и негодование, перемешиваясь, сплелись в ее душе в странную страсть. Неистовое желание видеть этого угрюмого молодого человека возле себя толкало ее на все более странные поступки. В смятении, не понимая, что с ней происходит, она металась, воротила нелепость на нелепость, и впервые в жизни сама пугалась того, что натворила. Имя владевшему ею чувству было любовь, она полюбила, полюбила глубоко, по-настоящему, полюбила страстно и безнадежно, полюбила того, кто не мог на ее любовь ответить. Ибо любил сам. Другую.
Все же он почти проиграл в разгоревшемся между ними поединке. Пустой флирт оставил его равнодушным, но искреннее чувство не могло не вызвать в его душе отклик, и в минуту отчаяния и тоски он дал Элисе обещание подумать о женитьбе на ней. Целый день после этого Элиса была счастлива, один только день радужные надежды заставляли ее воспарить к небесам. На следующее утро построенный ею прекрасный воздушный замок обратился в прах, Ровина вновь призвала Хорвина, и он вернулся к ней, оставив Элису тосковать от неразделенной любви.
Вновь и вновь вспоминала она его смуглое некрасивое лицо, которое так менялось, когда его озаряла редкая улыбка, его скупые, отточенные движения, его мягкую неслышную поступь. Вновь и вновь вставал перед глазами Элисы тот страшный момент, когда после ее выстрела Хорвин рухнул, как подкошенный,
