и с поклоном сказал царевичу:
– Вот долина Аиберджит.
И сошел с тропы, уступая ему путь.
И кинулся Кунрайо вниз, не разбирая дороги, и замерла свита, испугавшись, что царевич сорвется и смерть его будет ужасной.
Но Судьба ждала его в долине, и он спустился невредимым, и, оглянувшись, остановил слуг, бросившихся было за ним, и сказал:
– Всю жизнь я бежал от этого места, но если бы знал, как оно прекрасно, давно пришел бы сюда, чтобы умереть. Потому что мукой и страданием кажутся мне годы, прожитые вдали от долины Аиберджит.
И царевич Кунрайо лег лицом в траву, и вздохнул, и умер от счастья.
Учитель Дадуни замолчал. Ни звука, ни шороха не раздавалось в зале. Эртхиа сидел неподвижно, глаза сияли тихим восторгом, рот приоткрылся, и зубы влажно блестели между темных губ. Застыла под покрывалом безмолвная фигура в углу. И сам Дадуни, раскачивавшийся на подушках во время рассказа, застыл, любуясь плодами своих трудов.
– Это уже не история, а легенда! Я не так мал, чтобы слушать сказки! – Эртхиа первым стряхнул оцепенение.
– Легенды вырастают из были, – назидательно проговорил Дадуни, но махнул рукой и обратился к Акамие. – Если ты прочел свиток, который я дал тебе вчера, расскажи нам о царствовании Калтраниэ.
Акамие встрепенулся. Гибкий высокий голос его, приглушенный плотной тканью покрывала, зазвучал осторожно.
– Калтраниэ, младший сын царя Эртхадина, правил Хайром после смерти отца. Он правил тридцать лет и прославился многочисленными подвигами на поле боя, мудростью и справедливостью своей… – начал было Акамие, но тут занавес на двери отлетел, отброшенный сильной рукой, и в зал стремительно вошел старший царевич, наследник Лакхаараа.
– Эй, Эртхиа, я тебя спасу! Охота тебе полезней, чем заплесневелые свитки! – молодой, но уже густеющий голос заглушил слова Акамие.
Эртхиа резво вскочил на ноги. Учитель Дадуни кряхтя поднялся приветствовать наследника. Акамие тоже рванулся с подушек, чтобы склониться перед царевичем, но, вставая, наступил на покрывало. Оно рухнуло к его ногам, а он остался стоять, оцепенев от ужаса.
Учитель Дадуни, услышав шум падающего покрывала и увидев его на полу, пал на колени, оттопырив костлявый зад, прижал лицо к полу, чтобы царевичи видели: он не поднял глаз на запретное, не узрел красоты, предназначенной лишь одному мужчине во вселенной.
Но царевичи не заметили смиренной предусмотрительности старого учителя. Оба они, онемев от восхищения, впились глазами в побледневшее лицо Акамие.
В душе Эртхиа восторг перед открывшейся ему красотой мешался с удовлетворенным любопытством и страхом за последствия этого несчастного случая, грозившего мучительной смертью Акамие и страшными карами всем видевшим его.
Лакхаараа же
